Публика одобрительно загудела, раздались аплодисменты. Тот раскрыл рот и с аппетитом захрустел свежим листом «капусты». Гражданин Князев замер: на отогнутом уголке можно было разглядеть едва заметны каракули, написанные до ужаса знакомым почерком.
– Эй! Отдай! Это же мой список! – спохватился Вадик и тоже полез на сцену, но отобрать список не успел, Принц Полукровка с треском и спецэффектами провалился сквозь фальшивый пол. Они едва успели разминуться с идущим встречным курсом зайцем и его монтировкой. Князев ойкнул и, не удержав равновесия, ухнул следом.
Под сценой оказалось темно, лишь в свете прожекторов муравьи строили Шуховскую башню из хлебных крошек. Аккуратно так, вдумчиво, но непрофессионально. Вадик придирчиво поцокал и попробовал подправить конструкцию, но её внезапно размыло нахлынувшей рекой из какой-то густой белоснежной субстанции. Если б на дворе стояла зима, мужчина бы решил, что сошла лавина, а так:
– Я не умею плавать! Где кисельные берега??? – Принц Полукровка истошно закричал, барахтаясь, и начала захлёбываться. – Спасите!
Вадик быстренько снял кепку и накрыл молочную реку – наводнение прекратилось, муравьи вернулись на свои места, а вот башню спасти не удалось. Хлебные крошки потому и не используют в строительстве из-за их ненадёжности. Зато в её размокших ромбовидных узловатых очертаниях угадывались контуры до боли знакомой авоськи с красными ручками.
– Аллилуйя! – донеслось откуда-то отовсюду.
– Врёшь! Не пройдёшь! – как из-под земли выскочил заяц с монтировкой и угрожающе замахал ушами, приближаясь семимильными скачками.
– Отдайте, а то меня жена убьёт! – совсем растерялся Вадик.
– Авада кедавра! – в начищенной монтировке, как в зеркале, отразился зелёный луч, срикошетил от стен, потолка, лужи на полу и, наконец, отжёг заячий хвост. Вадик вдруг узнал этот голос, пять минут назад оравший что-то про неумение плавать.
Гражданин Князев обернулся к спасителю.
– Не благодарите меня! Не стоит! – Принц Полукровка подул на дымящийся лобзик и жестом истинного денди отбросил непослушную прядь со лба, но в красивом порыве поскользнулся на молоке и шлёпнулся на спину. Откуда-то сзади вынырнул ушастый и попытался перегрызть пилу. Уши дыбом, дымящийся хвост, весь в зелёной копоти – гражданин Князев даже сначала не узнал его.
Завязалась жестокая драка: раз-раз! Оба упали внутрь белоснежного зеркала-лужи, а Вадик едва успел вытащить из-под тел список продуктов. Первым номером почему-то значилось непонятное: "ЛУПЕДЬ 28".
– Эх, видимо не тот список. Ну хоть что-то… – гражданин Князев бросился к авоське, торопливо запихал находку в карман.
* * *
– Нда, теперь надо как-то отсюда выбираться, – Вадик уже несколько минут как напряжённо всматривался в дыру-выход-на-сцену, как вдруг оттуда начал свешиваться канат. Белый и пушистый канат. Поначалу он висел вертикально, но вдруг игриво заволновался, дотянулся до уха гражданина Князева и поправил кепку. – Да какая разница! – не раздумывая, Вадик схватился за верёвку, гибкую, тёплую и извивающуюся в руках; канат, как резиновый, начал стягиваться вверх и оказался хвостом Луны.
– М-мряу?
– Вот! Вот он кто! О, мой спаситель! – "капустный" ведущий снова оказался на сцене, ловко выхватил список из рук у Вадика и начал зачитывать, – а победителем нашего районного конкурса собак становится пудель под номером восемьдесят два! Восемьдесят два! Встречайте!
Гражданин Князев выбрался целиком и уже порывался незаметно уйти, как к нему подскакал улыбчивый пудель и вручил цветочек в горшке.
– Ну что вы, ну что вы, ну право же не стоит, – попытался отказаться Вадик, но горшок словно прилип к пальцам.
– А сейчас, салют! – заорал ультразвуком ведущий, отвязывая воздушный шар в форме мухомора. Красно-белый гриб начал вовсю лыбиться, нехорошо ухмыляться, но верёвка отвязалась, и тот лихо взлетел под потолок, то тут же лопнул. Красивые полупрозрачные жёлтые брызги разлетелись по всему залу.
– Что за? – гости шумели, возмущались и пытались стряхнуть с себя вездесущее подсолнечное масло. Гражданин Князев стоял у выхода весь в подсолнечном масле. Рядом летал и жужжал недовольный шмель тоже весь в подсолнечном масле, да так, что с него неравномерно стекали свеженарисованные полоски.
– Эх, какой же ты всё-таки, лопух нужно было другую краску брать, – не удержался Вадик.
Шмель буркнул, как тормозящий паровоз, зажужжал ещё громче и максимально навис над гражданином, приблизившись так, что закрыл собой весь обзор. Вадик испугался, зажмурился, а открыв глаза, обнаружил себя давящим на кнопку дверного звонка в родную квартиру на лестничной площадке, откуда ушёл в магазин только сегодня утром. Дверь мгновенно распахнулась.