Нет, слово «великан» употребляется, чтобы подчеркнуть его необычайную силу и рост. Когда у нас на пути возникает огромное, на первый взгляд непреодолимое препятствие, оно представляется нам поистине гигантским. Так виделся и Голиаф его противникам — и, конечно, Давиду, когда тот остался с ним один на один.
Победив Голиафа, Давид был вынужден скрываться от царя Саула, потому что тот завидовал его успеху. Но герой, которому удалось справиться с Голиафом, был достоин управлять своим народом и после гибели Саула стал царем Израиля. Эта история, похожая на сказку, описана в Библии (в Ветхом Завете). Царь Давид был храбрый воин, поэт и музыкант; не менее знаменит был его сын — царь Соломон (14).
Да, он показан не ликующим, а скорее серьезным. Конечно, Давид доволен тем, что исполнил свой долг, однако он не проявляет бурной радости при виде убитого врага. К его смерти Давид относится с уважением; мертвое лицо Голиафа выражает страдание, но не вызывает у зрителей ни презрения, ни насмешки. Давид сражался и победил не ради удовлетворения собственного честолюбия. И это не только его победа: это победа всего народа Израиля.
За единоборством Давида и Голиафа наблюдала целая толпа воинов из обоих враждовавших лагерей. И филистимляне, и израильтяне в испуге и волнении ожидали исхода поединка. Несмотря на такое множество зрителей, Давид в решающий момент почувствовал себя бесконечно одиноким: теперь все зависело от него одного. Он не хотел видеть никого и ничего вокруг, ему необходимо было сосредоточиться. Это состояние героя и передал Караваджо.
На темном фоне фигуры выглядят особенно рельефно. Караваджо почти везде использует такой прием: ему не нужен декоративный фон, пейзаж, второстепенные детали; он целиком сосредоточен на героях. Это придает его образам неповторимый драматизм и выразительность. Во времена Караваджо, при свете свечей или масляных светильников, впечатление от его картин бывало наверняка еще сильнее, и персонажи возникали перед зрителем из темноты, подобно призрачным видениям.
Голова Голиафа словно выступает из картиныДавид развернул ее лицом к нам, и трехмерный эффект усиливается благодаря контрасту между темным фоном и ярко освещенными объемами. Картины Караваджо словно подсвечиваются прожектором. Свет создает впечатление трехмерности, рельефа. Возникает завораживающий эффект присутствия:
кажется, будто персонажи тут, рядом с нами; стоит только протянуть руку — и мы прикоснемся к ним.
В большинстве своих работ Караваджо действительно уделяет гораздо больше внимания рельефности фигур, чем глубине композиции. Внутрь его картин невозможно проникнуть: на заднем плане нет пространства — там глухая черная стена. Зато персонажи активно выдвигаются вперед, почти выходят за пределы картины. Зритель, который собирался спокойно постоять и полюбоваться живописью, оказывается втянутым в действие, невольно становится участником происходящего. Впечатление ошеломляющее.
Художник представляет нам нечто свершившееся — поединок закончился, мы видим его жестокий итог. Неважно, знаем мы или нет историю Давида и Голиафа: сейчас оба героя перед нами, и сила их присутствия ощущается как нельзя более явственно. Вся сцена словно выхвачена из пространства и времени: из пространства — потому, что у нее нет заднего плана, из времени — потому, что она длится один только миг.
Нет. Картины подобного рода покупались знатоками, любителями искусства, которые в то время начали собирать обширные коллекции. Они были достаточно образованны, чтобы понять и оценить такую живопись. Работы Караваджо создавались именно для искушенных ценителей, а не для того, чтобы украшать церкви и внушать верующим благочестивые мысли.
Караваджо стоит у истоков живописи, построенной на резком противопоставлении света и тени. Он жил в Риме, куда в начале XVII века стекались художники со всей Европы, чтобы усовершенствовать свое мастерство, увидеть памятники античности и великие творения эпохи Ренессанса. Работы Караваджо были новым словом в живописи того времени. Грандиозные, как оперные спектакли, они пользовались огромным успехом при жизни художника и поныне вызывают полное доверие как прямой репортаж с места событий. Примеру Караваджо следовали художники Италии, Франции, Голландии, Испании; созданное им направление в живописи так и называется — караваджизм.