Очередь приближала меня к незнакомцу. Несмотря на то, что я уже пару дюжин раз представила, как поприветствую его, как спрошу, что ему угодно – стоило мне наткнуться на пронзительный взгляд изумрудных глаз, как все заготовленные реплики вылетели из головы. Ровно в этот момент прозвучал бой курантов и раздался громкий голос, усиленный магией – «Ярмарка закрывается». Такое предупреждение звучало и четверть часа назад, и час назад, но было всеми проигнорировано, а теперь я слышала недовольный гул толпы.
– Ну мне-то продадите булочку с малиной и сливками и стакан чая? – спросил незнакомец, выводя меня из оцепенения.
– Да-да, – я засуетилась, едва не уронив пустой поднос и чуть слышно ругнувшись. Мужчина усмехнулся, но молча продолжил ждать. – Приятного аппетита, – сказала я с дежурной улыбкой, протягивая свёрток с его заказом. – С вас четверть гарлха, – мне вдруг вспомнился урок истории в институте: название денег пошло от расы, когда-то населявшей наше королевство.
Мужчина кивнул и положил на стол золотую монету. Я вздохнула – отлично, мне сейчас набирать ему сдачу мелочью и ломать глаза в темноте в страхе ошибиться.
– Сдачи не нужно, – будто прочитав мои мысли, сказал мужчина, откусывая от булочки и улыбаясь. – Передайте похвалу пекарю, очень вкусно.
– Передам, – давно уже привыкла к комплиментам, но особенно приятно было знать, что это готовила именно я. Будем считать, что сдача – это мои чаевые.
Ободрённая этой мыслью, потянулась к своей кружке, чтобы налить немного чая и насладиться холодным вечером, становящимся всё более тихим, и не обратила внимание, как рукав пальто и платья задрались, обнажая повязку.
Незнакомец нахмурился, глядя на моё запястье: не до конца зажившая рана снова кровила, оставляя на бинте красноватые, пока ещё едва заметные разводы.
– Это запрещено, – сказал он очень тихо и с какой-то звериной ловкостью поймал руку, на мгновение сжав запястье, а после ослабив хватку.
Как бы ни хотелось вырваться, я не могла. Да и от его пальцев, пусть они и были затянуты в перчатку, исходило тепло, а моя боль постепенно проходила. Мне оставалось лишь сделать вид, что ничего не было, и надеяться, что он поступит так же. Как объяснить мужчине, во взгляде которого бьётся желание помочь, что этот выбор сделали за меня и я должна с этим жить?
– Отпустите, – прошептала я, собрав все свои силы. – Вы мешаете торговле.
Он лишь качнул головой, но затем выполнил мою просьбу. Поднёс руку к лицу, – видимо, желая потереть подбородок, а после вспомнил, что носит маску.
– Ярмарка закрылась, – резонно заметил он, но, к моему сожалению, я больше не видела улыбки на красиво, резко очерченных тонких губах.
– Пожалуйста, не говорите никому, – вырвалось у меня. – Это мой выбор.
– Разве? – едкий вопрос, заданный тоном настолько выразительным, что, несмотря на маску, мне казалось, я вижу, как изгибаются его брови. – Разве можно сделать такой выбор?
Я мотнула головой, ощущая, как наваливается тяжесть прошедшего дня, волна обиды и злости, но сдержалась.
– Вас это не касается, – сказала я, хотя отлично знала – принуждение к ношению такого артефакта карается смертью, и показания будут брать не обычные полицейские, а менталисты, от которых ничего не скрыть.
– Вот как, – протянул он, разжимая пальцы. – Хорошо, я предлагаю выпить чашечку горячего шоколада... или продолжить разговор в отделении Управления правопорядка.
Я на секунду застыла, осознавая, как влипла... моя матушка. Несмотря ни на что, я всё же испытывала к ней тёплые чувства.
– Хорошо, – ответила я после непродолжительного раздумья. – И вы больше не будете угрожать?
Он покачал головой, но мне не удалось понять, согласие ли это с моими словами или отрицание…