Последствия нынешней коммуникационной революции не плохи и не хороши: это данность. Ситуация, которую писателю необходимо учитывать в своей работе.
Желательно, чтобы письменный текст был удобен для чтения диктором вслух и для восприятия аудиокниги слушателями.
Многостраничные описания места действия или природы уже не особенно нужны публике, воспитанной кинематографом, экраном гаджета, монитором компьютера, – и вообще многое повидавшей. Избыток подробностей раздражает читателя так же, как Шерлока Холмса:
⊲
– …и прямо посреди этой убогости – небольшой прекрасный островок античной культуры и уюта, старый дом, окружённый высокой, растрескавшейся от солнца стеной в пятнах лишайника. Это поросшая мхом стена…
– Хватит поэзии, Ватсон. Я понял, высокая кирпичная стена. Дальше!
Приключенческие истории с быстрым развитием событий, колоритными персонажами, яркими эмоциональными оценками и простыми репликами, вполне возможно, больше подойдут для реализации в формате комиксов, а не полнотекстовых произведений. И так далее.
Революционные изменения происходят сейчас во всём человеческом обществе. Язык живо на них откликается.
Смешно слушать истерики по поводу вывесок на латинице или роста количества иностранных слов в русском языке. Много лет назад, когда заимствование происходило куда медленнее, чем сейчас, журналист спросил Розенталя: не опасно ли это, не надо ли взять процесс под контроль? Учёный ответил, что в далёкой молодости с гордостью говорил: «Я студент филологического факультета Петербургского университета», – и предложил интервьюеру найти в этой фразе хоть одно исконно русское слово.
Язык регулирует себя сам и прекрасно справляется. Дело писателя – осваивать его, пользоваться им со всей возможной изобретательностью, делать язык объектом литературных экспериментов, купаться в нём, наслаждаться им, приглашать к наслаждению читателей, удивлять их…
…а командовать языком не надо. Пустая трата времени.
О стиле и слоге
«Особенно паршиво пишет молодёжь. Неясно, холодно и неизящно; пишет, сукин сын, точно холодный в гробу лежит», – мрачно припечатал младших коллег всего-то тридцатитрёхлетний Антон Павлович Чехов.
Это продолжение разговора о языке писателя вынесено в отдельный раздел, чтобы стать самой трагической и самой спорной частью не только четвёртого, кульминационного акта, но и всей книги.
Речь о плохо написанном тексте.
Его не спасут ни формальная грамотность, ни крепкий сюжет, ни затейливая история, ни смыслы, вложенные автором. Даже при всём этом текст останется калекой.
К тому же плохо написанный текст выдаёт одну из главных проблем автора. «Кто ясно мыслит, тот ясно излагает», – вслед за древними римлянами и греками предупреждали француз Никола Буало и немец Артур Шопенгауэр, а россиянин Михаил Ломоносов деликатничать не стал: «Смутно пишут о том, что смутно себе представляют».
Невеликое удовольствие – слушать рассказчика, который через слово мямлит: «Ну, типа… короче… в общем, как бы…» Подобная муть, которая вдобавок записана, производит ещё более жалкое впечатление. Писатель, в отличие от составителей текстов и прочих грамотных, ясно мыслит и ясно излагает, подбирая нужные слова и расставляя их в наилучшем порядке.
Восторгам невзыскательной аудитории по поводу плохо написанного текста – грош цена. Как заметил китаец Мао Цзэдун, «когда в горах нет тигра, царём становится обезьяна».
Обезьяны царят и в литературе, в которой нет стиля. На этот счёт единодушны писатели всех стран и времён.
«То, что хорошо написано, никогда не надоедает. Стиль – это сама жизнь, это кровь мысли», – образно рассуждал Гюстав Флобер, а его старший коллега Джонатан Свифт высказался без лирики: «Нужное слово в нужном месте – вот наиболее точное определение стиля».
Что такое стиль и зачем он нужен?
Происхождение термина – от названия древнеримской остроконечной палочки для письма. Stilus – это знак неразделимого единства стиля и литературы. Но к единой формулировке литературоведы так и не пришли.
Одни говорят об «устойчивой общности образной системы и средств художественной выразительности, которые характеризуют своеобразие творчества писателей».
Другие называют стилем «сквозной принцип построения художественной формы, сообщающей произведению ощутимую целостность, единый тон и колорит».
Выдающийся российский лингвист, академик Виктор Жирмунский считал, что стиль – это систематическая связь отдельных литературных приёмов, которая облегчает восприятие произведения. Свою мысль он пояснял на примерах из архитектуры и палеонтологии.