Дождался Иван, когда Змей опять улетит, вывел коня из пещерки и к логову поганому поскакал. А вход в него камнем большим заложен, человеку отвалить не под силу. Что делать?
Походил Иван кругом, посмотрел, видит - чуть повыше кусок от скалы откололся, еле держится, того гляди, упадет. Подпер он его с одного боку камнями, чтоб, значит, в нужную сторону катился, и налег плечом. Оторвалась глыба, покатилась по склону, камень, что вход закрывал, с места и сдвинула.
Отпустил Иван своего коня, взял саблю и ружье, и в открывшиеся ворота ступил, а там грязь да смрад стоит. Идет он, думает, надо бы хоть где-то спрятаться, Змея дождаться, чтоб на него напасть.
Вдруг навстречу два человека вышли, в одеждах кожаных с поясами медными, а на поясах тех кнуты свернутые подвешены. Змей-то о ту пору в свое логово немало людей перетаскал и рабами сделал. Они в пещерах глубоких камни самоцветные добывают, на свою горькую долю плачутся, и нет им избавления. Только те, кого Иван встретил, не простые рабы были. Они перед Горынычем все лебезили да выслуживались, он их надсмотрщиками над остальными и поставил. И было от них зла людям больше, чем от самого Змея.
Иван-то от них плохого не ожидал. А они накинулись на парня, связали, избили, да Змея дожидаться кинули.
Иван их и спрашивает: - Что ж вы с соотечественником своим так обходитесь?
- Какие мы тебе соотечественники, - отвечают, - мы теперь Змею Горынычу рабы верные.
- Рабы? - удивился Иван. - Так я ж освободить вас пришел!
- А зачем нам твоя свобода? - смеются. - Что мы там видели? Работали от зари до зари, да все нами помыкали еще. Здесь же мы сами начальники, кого хотим - казним, кого хотим - милуем.
Змей прилетел, увидел Ивана, испугался, как же так, в самое логово проникнуть умудрился. Тем рабам, что его пленили, по монете золотой кинул. Парня же в яму посадил, в камне вырубленную, и решеткой железной закрыл. Жди, говорит, пока не придумаю, какой смерти тебя предать.
Осмотрел Иван яму, нет нигде ни щелочки, ни трещинки, решетку подергал, а она крепкая. Сидит и думает, как же ему выбраться. Вдруг услышал он чьи-то шаги легкие, поднял голову, видит - девица. Он-то ее не узнал, а это сама царевна оказалась. Тогда, в подзорную трубу, он мало чего и увидел, она спиной к окну сидела.
Подала ему девица кувшин с водой да каравай хлеба, и спросила, кто он и как к Змею в логово попал. Иван ей рассказал, да саму о том же спросил.
- Зовут меня Аленой, - отвечает девица, - и принес меня сюда Змей прямо из стольного града.
А что она царевна, не сказала, да и убежала сразу. - Нельзя мне здесь, - говорит, - быть, Змеевы прихвостни кругом бродят, следят. Шибко осерчал Горыныч, что ты прямо в его логово пробраться сумел.
Как улетел Змей на свой разбойный промысел, взяла Алена в его покоях ключ от решетки, Ивана и выпустила. Тот сразу думает, как бы оружие найти, девица ему и тут помогла - дорогу в кладовые указала, где Змей добро свое держал.
Вошли они в Змеевы кладовые, а там чего только нет - и золото, и камни драгоценные. Ходят они, смотрят, нашли оружие Иваново, и скорей обратно. Только Иван по пути камешек один прихватил, что Сердцем Горы называли. Красный, будто в нем огонь горит, а формой и впрямь на сердце похож. Очень уж хотелось парню что-нибудь Алене подарить.
- Как же ты один на Змея пойдешь? - спрашивает девица.
- А что, - отвечает Иван, - так и пойду, куда деваться-то.
- Возьми меня с собой! - взмолилась она. - Дай мне ружье твое, я стрелять умею. Вместе-то мы лучше справимся.
Иван сначала ушам не поверил, не привык он к такому. Да и боязно ему за Аленушку: - Как же, - говорит он, - я тебя на такое опасное дело возьму? А случится с тобой что, я вовек себе не прощу.
- Ах, Иванушка, - отвечает ему девица, - если и придется в бою со Змеем погибнуть, лучше уж так, чем в рабстве горьком медленно умирать душой и телом.
- Ну что ж, - согласился Иван, - давай тогда думать, как нам Горыныча одолеть.
Думали они, думали, и придумали. Спрятались в покоях Змеевых, затаились, дожидаются, когда поганый прилетит. Решили, что Алена в него из ружья выстрелит, а Иван тут же, пока враг в замешательстве от неожиданности будет, на него с саблей кинется.
Возвратился Змей в свое логово, только сунулся в свои покои, а там его уже встречают. Подняла девица ружье, да пришло ей вдруг в голову: Змей-то от хвостов до голов медной чешуей покрыт, что ему сделается. Но не растерялась она, сообразила. Прицелилась хорошенько, прямо в глаз Горынычу и угодила. Тот завыл, головами затряс, хвостами забил. Куда попало огнем плюется, только держись. Тут уж Иван не оплошал, подскочил поближе, махнул саблей и разрубил поганому брюхо ненасытное. Ну, Змею деваться некуда, подрыгал ногами, подергал хвостами, да издох.
Выпустили Иван с Аленой рабов из подземелий, сели на коня и поскакали домой, в стольный град. Заглянули и в Златоборье, а там уже вовсю деревца молоденькие зеленеют, птицы поют, да ручьи журчат. Навестили Бабу-Ягу, та обрадовалась, приняла их, как гостей дорогих. И уж так ей Аленушка по душе пришлась, что подарила ей бабка кувшинчик с живой водой: - Будешь, - говорит, - умываться ею раз в год - до старости красавицей останешься!
Дорогой все Иван с Аленой говорили, наговориться не могли. Очень уж они друг другу по душе пришлись, да и понимали один другого с полуслова, потому что на многие вещи одинаково смотрели. Иван и сам не заметил, как образ царевны, что он в башне через подзорную трубу подглядел, потускнел и развеялся. Та же, что рядом с ним была, для него дороже всех на свете стала.
А как к стольному граду подъезжать, подарил Иван девице камень-сердце, да просил ее за него замуж пойти. Алена-то сначала засмущалась, а потом согласилась и даже позволила себя в щеку поцеловать.
Вот перед ними уж и ворота городские. Отпустили они обратно к Бабе-Яге коня, что им такую добрую службу сослужил. Пришла пора расставаться.
- Как без тебя буду, не знаю, - говорит Иван. - Только мне родителей повидать надобно. Матушка-то, поди, по мне уж все слезы выплакала. А навещу их, сразу в город приеду, свататься! Как мне только тебя найти?
- Ты приезжай, а я сама тебя найду! - ответила Аленушка, и к городским воротам заторопилась.