Была еще у меня пара дружков — гопников. Но, что это за жизнь у них? Все выходки как на ладони. Все их знали. Они старались с местными особенно не задираться. Так по мелочи, то велосипед стырят, то на дачу пустую влезут, то пьяному карманы почистят. Я с ними тусовался недолго. В их дела не лез. Предложил им как то выйти на серьезный уровень: ювелирный магазин местного богатея грабануть. Схемы красивые рисовал. Так они не захотели. Сказали: «Это тебе не мелочь по подворотням тырить, тут и отгрести можно. И вообще Клим, мутный ты какой-то».
А потом, через недельку после нашего разговора, меня охранники этого магазина встретили и мы поговорили. Ну как поговорили. Можно сказать никто не победил, хотя их и двое было. Дружки наверняка проговорились, кому ж еще. И главное, вреда никакого бы не было, у хозяина — жирного хрыча, все драгоценности были застрахованы. Девчонка знакомая рассказывала, у нее подружка там работала.
Куда мне было податься? Я бы в офис пошел с удовольствием, кофеи распивать. Но не брал же никто. Вот тогда и решил я, глядя на жизнь свою горькую, что преступный мир для меня не хуже любого другого. Учитель мне был нужен. Сначала я в нашей области про всех серьезных бандитов стал наводить справки. Только не таких, которые людей грабят. Все оказалось на поверхности и странно было почему их полиция не арестовала еще. Вы не поверите, но то чем они занимались меня совершенно не заинтересовало. Торговля наркотиками, людьми или оружием мне не нравилась. Сами преступники оказались людьми скучными и ограниченными.
Тонкой душевной организацией я не страдал, просто не мое это, играть на людских пороках. Толкать утопающего, как объяснил мне сосед, алкаш дядя Коля, нужно с умом, иначе скотобойня получается, а это грех. А он знал, о чем говорил, не зря при Союзе коммунистам в институте философию преподавал. И еще, что-то мне потом из Ницше цитировал. Канты там, Шопенгауэры всякие. Хитро так заворачивал всегда, так основу подводил, что все получались ему должны на бутылку дать.
Были же где-то настоящие преступные гении, с шиком проворачивающие миллионные аферы. Такие как в фильмах показывают. Как мне на них выйти? В тюрьме точно про таких должны знать. А чтобы за своего приняли, придумал я как попасть туда по серьезной статье.
В тюрьме
Попав в камеру, я начал внимательно изучать находящихся рядом заключенных.
Сначала соседи менялись так быстро, что я не успевал с кем-то подружиться. Затем меня переселили в другую камеру, где люди сидели дольше. Время шло, нас вызывали на допросы, мать передавала передачи, сокамерники сорились и мирились. Я потихоньку узнавал правила поведения в тюрьме, но ни на шаг не приблизился к своей цели.
Среди моих коллег по несчастью встречались люди умные и не очень, хорошие или подлые, совершавшие преступления и не совершавшие, но никто из них и близко не подходил под нарисованное мною описание наставника в криминальном мире. Попытки расспросов у, как мне казалось, настоящих преступников об их криминальном опыте заканчивались по разному. Обычно они отвечали стандартно: «С какой целью пацан интересуешься?». И затем обрывали разговор.
Появление нового пожилого заключенного по прозвищу Алебастр, я встретил с надеждой. Он привлек мое внимание магической способностью подчинять себе окружающих людей. Был немногословен, но брошенные им десяток фраз в день установили в нашей камере строгий порядок. Людей он поделил по своей блатной иерархии и спрашивал с каждого соответственно присвоенному статусу. Если Алебастр давал кому-то поручение, то перечить было себе дороже. День на пятый я решился расспросить его о громких преступлениях, наверняка он знал кого то из подходящих мне людей.
На прогулке я подошел к Алебастру и стараясь выглядеть уверенно сказал ему: «Помоги мне дело на воле соорудить денежное. Нужен хороший специалист, чтобы банк взять, а то меня менты слишком быстро повязали». Собеседник недобро улыбнулся, помолчал с минуту, и произнес совсем не то, что я ожидал: «Борзеешь сссука, в камере поговорим». Он сказал тихо, но услышали многие. В камере я приготовился к неожиданностям. Атмосфера была напряженной, остальные «сидельцы» молчали или обменивались тихими короткими фразами.
— Батон, Шнырь, Легкий, зафиксируйте его, — сказал в тишине Алебастр.
Через десять минут я стоял на полусогнутых ногах, а мою шею и руки крепко держали три человека.Попытки вырваться привели к мелким обоюдным травмам. Сказать по правде, я не показал им всего на, что был способен. Не хотел, чтобы они пустили в ход свои заточки. Тогда бы у нас не было обратного пути. Подожду, пусть соперник первый раскроет свои карты.