Каменная Стена, однако, вместо того, чтобы выдать яйцо, проглотил его. Сэл яростно и энергично обругала животное. Кастер рассмеялся и над енотом и над кухаркой. Либби скривилась в адрес мужа, прислуги и зверя одновременно. Ей не нравилось, когда её воле бросали вызов, пусть даже и со стороны енота.
— Возвращайся к работе, Сэл, — бросила она. Продолжая бормотать, ирландка ушла на кухню. Кастер понаблюдал, как двигаются её бёдра при ходьбе. Либби понаблюдала за его наблюдениями.
— Надо найти ей мужчину, — пробормотала она.
— О чём ты, милая? — спросил Кастер, приходя в себя.
— Ни о чём, Оти, — мягко проговорила его жена. — Что думаешь о новом оружии, что пришло этим утром?
— Ничего, — ответил он, и уже собрался погрузиться в подробности — Либби нравились любые подробности — как в их квартиру вломился ординарец и передал ему телеграмму. Кастер развернул её и прочёл вслух: — Начиная с сего дня Соединённые Штаты и Конфедеративные Штаты находятся в состоянии войны. Исполнять со всем усердием. Победа будет за нами. Роузкранс. — Он издал боевой клич, какому позавидовали бы даже кайова, затем выбежал на плац и приказал трубачам трубить общий сбор. Люди бросили муштру и наряды и принялись строиться, на их лицах было волнение — большинство уже догадалось, что означал этот необычный сбор.
Когда Кастер прочёл телеграмму перед собравшимися войсками, толпа разразилась радостными криками. Громче всех кричали офицеры и ветераны сержанты и капралы, те, кто помнил Войну за Сецессию и желали за неё поквитаться.
— Мы погоним повстанчиков отсюда и до Рио-Гранде! — выкрикнул Том Кастер. Затем он вспомнил о присоединении Соноры и Чиуауа, которое и привело к войне. — А потом погоним их ещё миль на пятьдесят!
— Точно! — сказал Кастер. — Никто не смеет презирать Соединённые Штаты Америки, слышите? Я ждал этого момента почти двадцать лет, и вот он настал. — Его голос дрожал от эмоций. Снова раздались радостные крики. — А пока, разойтись. Скоро мы вернём своё.
Гомоня, бойцы вернулись к своим обязанностям. Том подошёл к брату.
— Оти, — сказал тот, — кажется, у меня есть мысль, как извлечь пользу из этих Гатлингов. Тем лучше, что идёт война.
Кастер бросил на оружие недоверчивый взгляд.
— Сам я не думаю, что от них может быть толк. Если хочешь доказать мою неправоту, вперёд.
Том говорил почти десять минут, сопровождая свои мысли жестами и рисунками в пыли плаца. Заканчивая, он произнёс:
— И, разумеется, командовать отрядом буду я. Таково моё мнение — моя шея должна быть на кону.
Он говорил непреклонно. Джордж Кастер, храбрец из храбрецов, признавал наличие отваги в собственном брате.
— Нет, командовать буду я. Я никого не отправлю с непроверенным оружием, пока сам буду в безопасности отсиживаться дома. Подполковник Крауниншилд отлично справится с командованием полком в моё отсутствие. Выходим завтра на рассвете.
Ухмылка Тома Кастера была огромной.
— Есть, сэр, Оти, сэр!
— Подбери нам дюжину ребят, — сказал Кастер. — А, и убедись, чтобы эти орудия, и передки к ним, тащили добротные кони. Поглядим, как они себя покажут, когда пойдём к границе. Если не догонят, они бесполезны.
Он отдал указания Касперу Крауниншилду о патрулях, которые нужно будет разослать в его отсутствие. Заместитель командира полка имел перепуганный вид, когда узнал, что задумал его командир, но не сказал ни слова. Кастер либо вернётся со щитом, либо не вернётся вообще. В любом случае, мелочные придирки не имели значения.
Кастер, его брат, дюжина кавалеристов и два орудия Гатлинга вместе с расчётами выехали из Форта Додж с восходом солнца. Когда форт исчез за спиной, Кастер радостно рассмеялся.
— Больше не нужно переживать из-за этой проклятой международной границы, — сказал он.
— Это точно, — спешно отозвался брат. — Теперь нужно переживать из-за того, чтобы патруль повстанцев не надавал нам пинков до того как мы зайдём на Индейские территории.
Кастер и один из бойцов выехали вперёд на разведку, чтобы этого не случилось. Без ложной скромности, Кастер был уверен, что мог бы сделать в скачке любого из своих компаньонов, за исключением, пожалуй, брата. Когда бойцы его полка думали, что он не слышит, они называли его Твёрдой Жопой. Он не злился, он гордился. Он оглянулся через плечо на орудия Гатлинга. Они замедляли отряд, но не сильно. Сержант Бакли понимал, о чём говорил.
Он ехал по прерии Канзаса. То там, то тут, на плоской равнине торчали фермерские дома. Некоторые представляли собой землянки, выставившие из земли печные трубы. Некоторые были построены из дёрна, некоторые из дерева, некоторые — самые зажиточные — из кирпича. Дёрн, дерево или кирпич — все дома были похожи на крепости, приземистые, низкие с узкими окнами. На землях, уязвимых для набегов индейцев, подобное было разумно и безопасно.