Через пару лет повторившегося массового увлечения меня поразило, что моя малышня постоянно ходила без пробок, а все их заграбастывали мои сверсники. Хотя именно малыши старательно собирали их по округе. Я со своим приятелем Мунтей даже добрались до бара в одном из окрестных Торговых Центров, где нам отвалили почти сотню пивных крышечек. Тех самых, номерных. Тем не менее, то ли более старшие играли лучше в силу хорошей координации, то ли жульничали - этого от них вполне можно было ожидать, но малышня все равно ходила огорченная и безнадежно беспробочная.
Сам я страдал меньше, видимо все-таки сказывалась лучшая координация более старшего ребенка, но захватила меня не игра, а проблема моих малышей. И тут я подумал, если все каждый год в апреле с регулярностью гриппа болеют этой игрой, то сложно ли в феврале-апреле запастись пробками на весь грядущий сезон? А потом, пользуясь большим запасом, оставить без пробок уже моих ровесников, а не малышей. Теорем о случайном блуждании я вроде бы еще не знал, но заметил, что остаются без пробок те, у кого их было мало. Просто из-за большего шанса меньше шансов остаться на нуле, после чего отыграться уже невозможно. А тут будет запас!
Я поделился этой идеей с, как мне тогда казалось, своим лучшим другом Мунтей. Мунтя идею одобрил, мы ударили по рукам. Так вот, незаметно для себя, я создал первую в своей жизни корпорацию, с собой и Мунтей в качестве старших офицеров, директоров и совладельцев. И не просто корпорацию, а самый настоящий старт-ап. Так что не верьте, что в СССР не было возможности развернуться предприимчивому человеку. По-настоящему предприимчивого человека это не остановило бы. Судя по опыту, он бы даже не заметил препятствия. По крайней мере мы не заметили.
Надо сказать, что бизнес для нас обоих оказался куда более захватывающей игрой, чем халли-халло, классики, прятки, резиночка, да и сами пробки вместе взятые. Именно тогда мы добрались с Мунтей до бара в ТЦ и выклянчили у добродушного торгового работника мешок пробок, которые тот все равно собирался выбросить.
Не менее интересной была проблема хранения наших активов. “Ценные” пробки, как CEO и казначей в одном лице (никогда не соглашайтесь на такое!), я держал у себя. Небольшой запас обычных пробок мы с Мунтей тоже держали дома, но куда было девать целый чемодан пробок - было непонятно. Тащить домой наше сокровище было совершенно невозможно, поскольку родители со своим ордунгом - отец Мунти тоже был полковник, но из Академии Связи - наверняка его просто выкинули бы. Закончили мы тем, что закопали чемодан в подвале нашего дома, благо вместо пола там был толстый слой песка.
Примерно через месяц с небольшим Мунтя задумчиво внес предложение кооптировать в наши ряды Кузю - Вадика Кузнецова. По молодости, я не узрел в этом ничего плохого, и нас стало трое. А еще через неделю по инициативе уже Кузи мы приняли в компанию и Лосика - Вадика Лосева, редкого в нашем доме представителя невоенной семьи и сына водителя грузовика и молодой симпатичной школьной учительницы. Как уже сказано, по молодости я не понимал, что имеет место разводнение акций, потеря контрольного пакета, и появление не просто партнера, а сообщества акционеров, отношениями с которыми надо было управлять.
Напомню, я был самым старшим в “фирме”, аж в пятом классе, Мунтя и Кузя были в четвертом, а Лосик вообще в третьем. Нужно ли ообьяснять, что дорвавшиеся до халявного чемодана пробок новые акционеры просто изнывали от нетерпения использовать их в деле? Я попытался придержать их, аргументируя это тем, что сезон явно не начался еще, и что мы будем, как дураки друг с другом на общие пробки играть? Это задержало их ненадолго, и вскоре я вынужден был в рамках демократического централизма уступить.
Единственное, что мне удалось отбить - это бюджетирование. То есть тогда-то я назвал это как-то совсем иначе, но сейчас вспоминть то слово не могу. Но по сути это было именно бюджетирование - каждому в день выдавалась пара десятков пробок, которыми тот мог распоряжаться как ему заблагорассудится. Нужно ли обьяснять, что как только мои ровесники вступили в игру, акционеры тут же оказались без пробок, и дневной лимит стал вызывать у них неприкрытое раздражение?
Короче, вскорее ко мне явилась делегация, и попросила предъявить “ценные” пробки. Предъявленные ценности тут же перекочевали в карман одного из делегатов, а мне был выдан мешок с парой сотней простых пробок и сообщением, что общее собрание пайщиков исключило меня из списка акционеров, и вот это и есть моя доля. Не могу сказать, что это шокировало меня до глубины души, но и равнодушным тоже не оставило.