Единственное спасение – идти всегда хотя бы чуть-чуть впереди страшных зубьев.
Только считанные люди крутятся с этим огромным Колесом вместе, выныривая в разные времена чуть раньше Колеса. Порезвятся, как дельфины, впереди Волны и нырнут в самую глубину, чтобы через несколько столетий вынырнуть вновь.
Всех остальных Время безжалостно перемалывает в своих жерновах.
Три поколения после, а то и при жизни, и человека нет вообще…
А что такое три поколения в наше мирное время?
Формула до смешного проста и трагична: 20+20+20, иногда 25+25+25.
1990 г.
Бог-Аллах (гипотеза)
По-моему, человечество уже созревает для того, чтобы знать Бога напрямую, а не через мифологии.
Обозначу свою позицию сразу. Я считаю Бога-Аллаха гениальным космическим ученым – программистом, физиком, генетиком, биологом и т. д.
Он собрал в одно место материю с большого пространства и организовал взрыв Сверхновой.
Причем ювелирно рассчитав массы, планеты, траектории Солнечной системы.
Потом родил на одной из планет замкнутую саморазвивающуюся биологическую систему. Тут надо отдать должное ему как Генетику. Те люди, которых мы сегодня авансом называем генетиками, все вместе взятые, смогли пока раскрыть только одну триллионную часть свершенного космическим ученым – Богом.
Теперь о религиях. У меня есть один афоризм, который, надеюсь, верен или хотя бы интересен: "Религии – есть искаженное, упрощенное представление первичных научных знаний".
Здесь просто представьте, как вы будете объяснять своему пятилетнему сыну, что такое синхрофазотрон? И как он потом перескажет это своим друзьям в детском садике?
Так и здесь. Зародив жизнь, Бог-ученый передал первичные знания людям. Но они тогда были совсем несмышлёныши. Многое забыли, многое упростили, многое исказили.
Время от времени Бог-ученый посылает своего помощника проверить состояние дел на Земле.
Каждый раз тот прибывает немного в другом обличии, изучает состояние развития общего уровня интеллекта и оставляет учение, инструкцию с учетом искажения людьми предыдущего послания и уровня сознания в момент пребывания.
Твердо убежден, что Будда, Христос и Мухаммед – один и тот же Помощник Бога-Аллаха Основателя, действовавший с учетом обстоятельств.
И что-то мне подсказывает – близок день появления Помощника Бога на Земле для исправления того, что мы натворили. И если не мы, то наши сыновья дождутся этого дня.
Надеюсь, обернется Он на этот раз учёным ликом. Вернее, мы будем способны воспринять его, как ученого, ведь, если вдуматься, он и в прошлые разы был, в первую очередь, философом.
1990 г.
Слава
Она никогда не приходит сама. И то, что пишут журналисты: «Однажды утром он проснулся знаменитым», – чушь собачья. Такого не бывает.
Над будущей славой надо начинать трудиться лет за двадцать вперёд. Копить, оглядываться, запоминать. Работать, работать, и еще раз работать. И по-настоящему, миг славы автор переживает в тихом кабинете, наедине с собой – когда совершенно ясно, что родилось что-то действительно значимое. Когда фундамент, стены, крыша готовы, начинаешь подспудную работу над наведением лоска. Ведь всегда найдутся критиканы, которые заметят именно кривой плинтус в 113 комнате подвала. Когда лоск наведен, вот тут начинаешь тихую работу над наведением лоска среди окружающих тебя журналистов, телевизионщиков, художников, издателей.
Все они с гонором, обязательно со своим мнением, и так далее, и тому подобное. И пристрастия свои уже давно определили. Втиснуться к ним со своим, пожалуй, не легче, чем построить здание Славы.
Мой друг Кухтинов однажды на практике показал, как она делается. А уж чего она стоит, я домыслил сам. j
Шла первая неделя моей фотовыставки в Белом доме. Стояла мертвая тишина, даже минус. Потому что фотографы– конкуренты, их жены и любовницы прибежали первыми, еще до официального открытия и испачкали всю первую страницу книги отзывов. Анонимно, конечно, под закорючками.
Стоило Кухтинову в пик звенящей тишины напечатать информашку в три строки: "Чувствуется школа, глубинное знание архитектуры и исключительное чувство вкуса. И летние, и зимние снимки пропитаны тёплой любовью к городу, особенно к старому городу" – и понеслось: Тут и выжидающий главный архитектор проснулся, и благородный председатель ВООПИК прибежал, академики вынырнули невесть откуда, и даже художники признали за своего – за Художника.
А работы какими были, такими и оставались.
Мудрее я стал после той выставки. И еще больше полюбил друзей трудного мгновения.