Я поворачиваюсь, ставя сковороду на конфорку и надеясь, что он забудет об этом. Вот почему мне нужно участвовать в гонках. Я ненавижу зависеть от Сиро в том, чего я не могу получить, потому что у меня нет денег, которые нельзя отследить, или таких, которые не связаны со мной. Единственные деньги, которые нельзя отследить, — это цифровые, выигранные на арене.
— Лилит. — Он зовет меня по имени.
— Что? — Я вздыхаю, не глядя в его сторону, пока готовлю воду для варки овощей.
— Когда вы в последний раз нормально ели?
Три дня назад, но я не говорю ему об этом. Вместо этого я молча наблюдаю, как в воде на сковороде образуются пузырьки. Масло не подходит, поэтому все готовлю в воде, которую Сиро привозит мне с острова.
— Переезжай ко мне, Лилит. Ты и Ниро.
Это заставляет меня резко повернуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Я сказала тебе «нет», Сиро. Я должна сделать это сама.
— Ты такая упрямая. Он сказал, что это твой единственный недостаток.
Кровь приливает к моей голове каждый раз, когда Сиро напоминает мне о Киллиане. Это как кинжал, воткнутый в мое сердце, причиняющий мне боль, которую я пыталась скрыть все эти годы.
Я хватаю овощи с большей силой, чем необходимо, и бросаю их на сковороду, слыша, как они пузырятся. Этот звук напоминает мне о гневе, клокочущем внутри меня.
— Забавно, что он так говорит, когда самым большим недостатком является то, что он планировал сделать со своей женой после того, как она стала ему бесполезна.
— Я знаю, но я думаю, что это его самое большое сожаление, Лилит. Заставляет тебя думать, что он пойдет на это.
Я хлопаю ладонью по маленькому столику, и этот звук заставляет Ниро поднять взгляд от того места, где он сидит на полу.
Мой голос тверд, впитывая горький привкус прошлых отказов Киллиана.
— Ты всегда защищаешь его, Сиро. Знаешь ли ты, что после того, как я появилась и он купил меня, я отправилась на разведку однажды ночью на третью неделю моего пребывания там. Я его не видела и не знакомилась с ним, но я нашла его. Он был в другой комнате и трахал Блэр. Я знаю это, потому что видела их. Он сделал это снова, пока я ждала его за обеденным столом. Он был слишком занят, трахая Блэр и Сару в своем офисе, чтобы проявить элементарную порядочность и хотя бы послать меня нахуй и убраться восвояси.— Сиро вздрагивает, но мои губы презрительно кривятся. Раздражена тем, что у Киллиана хватает наглости говорить, что я упрямая. — Он может быть отличным другом и отличным любовником для твоих маленьких подружек из твоей команды. Но ты сам слышал его в тот день на скамье подсудимых на глазах у всех. Он никогда не заботился обо мне. Он больше заботился о людях, рассчитывающих на него, включая тебя и остальных твоих друзей. Это не включало меня. Я не пыталась заставить его выбирать. Я просто хотела, чтобы меня включили. — Я качаю головой, ненавидя себя за то, что люблю его, несмотря ни на что. — Поэтому, пожалуйста… он может идти нахуй. Он должен праздновать. По его мнению, я мертва. Больше не будет трахать упрямую жену и бросать ее, когда она засыпает одна в постели, как платная проститутка. — Мои губы дрожат на последней фразе, когда я вспоминаю все одинокие ночи, когда Киллиан уходил от меня.
Сиро смотрит на Ниро, а затем снова на меня с грустным выражением лица.
— Мне жаль. Я понятия не имел, что все так обстоит.
Мои плечи опускаются от поражения, потому что Сиро ни в чем не виноват. Вздох срывается с моих губ, и я заканчиваю готовить еду и тихо говорю:
— Это было не самое худшее. Хуже всего смотреть в глаза человека, которого ты любишь, а он постоянно говорит тебе, что не может любить тебя, желая, чтобы это было ложью.
— И я хочу, чтобы ты не любила его, чтобы дать мне шанс любить тебя так, как ты всегда мечтала. Позволь мне, Лилит.
Тупая боль возникает внизу моего живота, когда я понимаю, что ему больно каждый раз, когда он рядом со мной, что я не могу любить его так, как он заслуживает.
Звук удара ложки о металлическую миску на столе эхом разносится по столовой. Я опускаю маску, когда слышу шаги слева от себя.
— Извините, мистер Кросс, — задыхаясь, говорит Агнес, появляясь позади Блэр. — Я сказала ей, что вам нездоровится.
Я поднимаю руку, молча отпуская ее, и жду, пока Агнес выйдет из столовой.
— Что?
Блэр подходит ближе к другому концу обеденного стола, и мои глаза сужаются, когда она подходит к тарелке с едой, стоящей напротив меня.
— Разве ты не скучаешь по мне... по нам?
— Нет. Убирайся.
Я знаю, что в случившемся нет вины Блэр или кого-либо еще, кроме моей собственной, но часть меня умерла вместе с ней в тот день. Я думаю, вы не понимаете, насколько дорог человек, пока он не уйдёт. Это показывает ситуацию в перспективе, и одно совершенно ясно — нас с Блэр не может быть. Никогда не было и никогда не будет.
Я смотрю, как ее рука играет со спинкой стула.
— Это вредно для здоровья, Килл. Тебе нужно вернуться и поработать с сеткой. Люди рассчитывают на тебя. Я знаю, это тяжело. — Она двигается, чтобы дотронуться до тарелки, и я хлопаю рукой по белому столу, отчего она подпрыгивает, а металл на поверхности стола звякает.
— Не прикасайся к ее еде!
Блэр отскакивает назад и прикрывает рот рукой. Ее глаза остекленели.
— Мне ж-жаль, — заикается она. — Она мертва, Килл. Она прыгнула в океан, и прошло пять лет. Ты не можешь продолжать делать это с собой.
Я игнорирую ее слова, потому что Лилит Кросс всегда будет жить для меня. Ее запах, ее прикосновения и мягкость ее кожи всегда будут со мной. Все остальное не имеет значения.
Я смотрю ей прямо в глаза, и она смотрит прямо на меня в ответ. Я киплю от ярости на нее, напоминающую мне, что моя жена мертва. Я сжимаю челюсти так сильно, что скриплю зубами.