Я усмехаюсь.
— Возьми то, что нравится моему сыну и без чего он не может обойтись. У тебя есть пять минут, Лилит. Не испытывай мое терпение.
Она знает, что я хочу своего сына. Если она думает, что я собираюсь сидеть здесь и выслушивать дерьмовые оправдания от кого-либо из них, они, должно быть, не в своем гребаном уме. Ей повезло, что я не выстрелил ему в голову, но я не заинтересован в том, чтобы оставить шрамы у своего сына на всю жизнь.
Моя голова поворачивается к Сиро, и я подхожу, радуясь, что Лилит не собирается драться со мной, уходя. Для нее лучше думать обо мне самое худшее прямо сейчас, чтобы я мог увезти ее и моего сына отсюда. Это неподходящее место для жизни женщины и ребенка. Я удивлен, что пол под нами не проваливается. Здесь почти негде сесть. Я даже представить не могу, где они спят. Меня охватывает чувство неудачи, когда я представляю, как они с сыном борются за еду и не имеют самого необходимого. Хуже всего то, что мой лучший друг все это время знал, наблюдая, как я оплакиваю свою жену в одиночестве.
— У тебя есть три секунды, чтобы исчезнуть, Сиро. Не знаю, надолго ли хватит моего терпения. Я не убил тебя прямо сейчас из-за моего сына.
— Я сделал это ради нее.
Я смеюсь. Это глубокий, маниакальный звук, вырывающийся из моего горла. Я стискиваю зубы и прижимаю его спиной к закрытой двери.
— Что еще ты для нее делал, Сиро? Ты наслаждался моими страданиями, пока трахал ее... пока трахал мою жену.
Он расправляет плечи, и я вижу по его глазам, что он готов умереть за нее.
— Она боялась, что ты собираешься убить ее. Она хотела вырастить собственного ребенка. — Он влюблен в нее. Будь проклята наша дружба. — Мне жаль, Киллиан. — Он качает головой. — Это то, чего она хотела, и я не собирался ей отказывать.
— Мы готовы. — Я слышу ее тихий голос позади себя и оборачиваюсь, встречая две пары аквамариновых глаз. — Мы пойдем с тобой. Без лишних вопросов. — Она смотрит на Сиро. — Он не имеет к этому никакого отношения. — Она подходит ближе и смотрит на меня, прижимая к себе нашего сына. — Я умоляла его.
— И теперь она защищает его. Как трогательно.
Мы плывем на моей лодке обратно к дому на острове, и миллион мыслей проносится в моей голове. Даты. Время. Черт, я даже не знаю, как зовут моего сына.
— Мы едем в какое-нибудь крутое место? Я никогда раньше не плавал на лодке, — говорит он мягким голосом, глядя на свою маму.
Я отрываю взгляд от экрана.
— Мы едем домой... к тебе домой.
Он морщит нос и наклоняет голову.
— Но у меня есть дом.
Я бросаю обеспокоенный взгляд на Лилит, устремленный на нашего сына, и отвечаю:
— Это не твой дом. То, куда мы направляемся, — твой дом.
— Меня зовут Ниро. Как тебя зовут?
Ниро. Мне это нравится.
— Меня зовут Киллиан Кросс.
Я не уверен, что делает или что говорит отец, потерявший часть жизни своего сына, и ты встречаешься с ним в первый раз.
Что мне сказать? Эй, малыш, я твой отец, и твоя мать держала тебя подальше от меня, потому что боялась, что я убью ее, но вот я здесь, отрываю тебя от всего, что ты когда-либо знал, потому что я появился.
— Почему ты носишь маску? Ты боишься, что люди сочтут тебя уродом?
Я чуть не захлебываюсь слюной и кашляю.
— Ниро! Это некрасиво. Я…
Я поднимаю руку, заставляя Лилит замолчать.
— Со мной произошел несчастный случай, поэтому я ношу маску.
— Как же так?
Я ухмыляюсь.
— Потому что я выгляжу по-другому, а там, откуда я родом, людям не нравятся люди, которые выглядят по-другому.
— Это подло.
Я смотрю на Лилит, но она отводит взгляд, когда я отвечаю:
— Могу обещать тебе, Ниро, я видел и похуже.
— Значит, она жива, — говорит Агнес, заламывая руки.
— Очевидно.
Я включаю систему безопасности в доме, чтобы убедиться, что Лилит и Ниро имеют доступ, но, что более важно, не могут сбежать незамеченными.
— Она...другая.
Агнес заметила то же самое, что и я, когда узнал об этом. Лилит - уже не та женщина, на которой я женился. Она приспособилась к образу жизни на материке. Ушла привилегированная женщина, на которой я женился, и на ее месте осталась выжившая.
— Думаю, хорошо, что ты так и не объявил о ее кончине. Ты это почувствовал. Не так ли?
Я почувствовал, как моя душа испаряется.
— Что почувствовал?
Но я знаю, что она имеет в виду, даже если я отказывался признать это. Я сохранил Лилит живой в своем сердце. Для меня Лилит никогда не умирала. Не было смысла рассказывать всем, что часть меня умерла в тот день. Что она прыгнула в глубины океана, потому что не смогла вынести еще ни минуты со мной. Я был внутри себя и глуп, думая, что смогу, пока не понял, что я чувствую к ней. О нас.
В те мрачные моменты я задавался вопросом, где ее тело. Ничто и никто не имел для меня значения, кроме как найти ее в тот день. Часами и днями рыскал по океану в надежде найти зацепку, тело, что-нибудь, что привело бы меня к ней, потому что я отказывался, чтобы все так закончилось.
Жаль, что она считала это единственным выходом, но я не давал ей достаточных оснований думать иначе. Я знаю это. И теперь я знаю правду. Она была жива и жила своей жизнью без меня - с кем-то другим.
Как в какой-то жестокой шутке.
Большой хранимый секрет.
— Ты знал, что она жива, потому что вы двое связаны.
Я фыркаю.
— Да, она была связана с моим лучшим другом и его членом.
Агнес поправляет заколку в седеющих волосах.
— Ты думаешь, она бросила тебя ради него?
Жжение за моим единственным глазом напоминает мне обо всех физических причинах. Возможно, я ни в коей мере не привлекал ее. Даже мое богатство, статус или образ жизни, которые я мог ей обеспечить, не имели значения. Определенно, недостаточно было того, как я выгляжу, или того, как мы занимались сексом. Но его было достаточно. Его было достаточно, чтобы вырастить моего сына так, что я даже не подозревал о его существовании.