Лично он спасался мыслями о любви.
Вчера на моих глазах сбили один самолет. Лейтенант сказал, что в этот день сбили еще одного «Фрица». Два летчика спустились на парашютах. Сегодня наш «ишак» (так называют у нас И-16) сбил тоже одного двухмоторного бомбардировщика. Однако несмотря ни на что, ни на какие бомбардировки, я все время вспоминаю о моей любимой, славной девчурке. Как хотелось бы мне снова ее увидеть! Мы уже не виделись с ней целых двенадцать дней. Это, мне кажется, целая вечность. Даже во сне она мне часто снится. (Даже сейчас, несмотря на туман, прилетел «Фриц», и я вынужден был прекратить временно свою писанину.)
Девушка Л. Так она значится у него в дневнике. Они познакомились незадолго до его отправки в Керчь, и роман их развивался стремительно и вместе с тем целомудренно. Этому посвящены многие страницы его военных записей. А началось все так…
Превратности любви
Наше бревно превратилось в общежитие для «бичей»! Первым у нас поместился экипаж… Устроили печку, привели в порядок койки и выдали постельное белье. Кубрик принял вполне жилой вид. По вечерам собираются отдельными группками и начинают рассказывать анекдоты и вообще разводят «травлю».
Пару дней назад сюда приехала группа радисток из Баку. В этот же день со мной случился небольшой конфуз – я отморозил себе правое ухо и даже не заметил, как это случилось. Ухо приняло огромнейшие размеры и немного издали напоминает блин в масле. Придется мне с ним повозиться в течение некоторого времени.
Среди радисток, которые приехали на практику, есть пара хорошеньких, вернее, средненьких, девочек. Одна из них, черненькая, небольшого роста, не знаю, правда, ее имени, мне немного понравилась. Если судить по внешнему виду, она должна быть ветреной или, быть может, она ни с кем не встречается и ради проведения времени – сегодня с одним, а завтра с другим.
Познакомился, т. е. разговорился с Л. Интересно, как быстро мы сблизились! Еще вчера она была для меня почти совсем посторонним человеком, а сегодня я чувствую, что она близка мне. Это та, о которой я мельком упомянул выше. До нашего разговора я не думал, чтобы она могла быть такой, какой она показалась мне теперь. Постепенно она мне все больше и больше нравится. В первый вечер я мог ее только уважать, она мне немного понравилась, а теперь — «Люблю ли тебя я – не знаю, // но кажется мне, что люблю». Да, это так. Пусть она казалась мне ветреной, пусть это даже окажется впоследствии истинной правдой, но все же несмотря ни на что I love her! Мне кажется, что и она меня немного любит. Она мне говорила об этом.
Вот я уже на другом пароходе, то есть, извиняюсь, теплоходе. Я окончательно рассчитался со своим «дубком» и пошел на теплоход. Мне с первого раза он не очень понравился. Каютка наша небольшая. При желании она может быть уютной. Через день, наверное, идем в рейс. Сегодня заскочил проведать Л. Хотя я был там и недолго – обеденный перерыв, но все же увидел ее. Вечером мы с ней встретились. Она зашла ко мне… Была в каюте. Поболтали немного, и я ее проводил назад. Я окончательно в нее влюбился, и если придется мне с ней расстаться, то мне будет очень тяжело это сделать.
Снова зашел на «дуб». Меня встретили ребята (они уже знают, что я встречаюсь с Л.) с неприятной для меня вестью. Она как бы подтвердила мое первоначальное мнение о Л. Мне стало грустно и чего-то жаль, что я познакомился с ней. Я решил не подходить к ней, хотя она была в шести шагах от меня. Внешне я не подавал виду, что расстроен, что у меня камень на сердце, и всецело был занят каким-то пустяковым разговором.
Я уже собирался уходить, когда мне кто-то сказал, что она просит меня подойти. Я подошел. Произошел небольшой разговор. Я ей сказал об услышанном, но она сказала, что это ложь. Короче – мы с ней помирились…
Утром я ушел на судно. Мы ушли в Камыш-Бурун. Я с ней простился у парохода, когда еще шла погрузка.
Наутро я вспомнил о ней, и мне захотелось ее увидеть. Я сел у столика и начал что-то чертить карандашом. У меня ничего не выходило. Только почему-то рука моя писала букву «Л», хотя я чертил сам не зная что.