С точки зрения безопасности была проверена вся прилегающая ко дворцу местность, особенно знаменитый парк Сан-Суси, отремонтированы, оборудованы и проверены все восемь дачных домиков для каждой делегации и 36 комнат самого дворца. Для ремонтных работ были привлечены немецкие инженеры, техники и рабочие. Их тщательно проверили. С целью обеспечения надежной охраны вся ближайшая территория была разбита на три кольца. Внешнее и среднее должна была охранять советская спецслужба. Внутреннее кольцо было разбито на три сектора, охрану которых несли представители соответствующих держав. Если на Ялтинской конференции все заботы и расходы нес только Советский Союз, то в Потсдаме питание и другие виды обслуживания, по предварительной договоренности, обеспечивала каждая делегация своими силами и ресурсами. Специальные представители США и Англии, наблюдавшие за ремонтом и мерами безопасности конференции, остались довольны.
Среди других видов чекистской деятельности группы генерала Сиднева в Берлине на протяжении нескольких лет после войны особо значимой стала «операция по расследованию обстоятельств самоубийства Гитлера». После того, как ее подробности стали достоянием общественности, операция приобрела зловеще-сенсационный характер.
История этого «расследования» такова. Как только ранним утром 1 мая 1945 года маршалу Жукову стало известно о самоубийстве Гитлера, последовавшем 30 апреля 1945 года в 15 часов 50 минут, он доложил Сталину. Выслушав доклад, Сталин ответил: «— Доигрался, подлец! Жаль, что не удалось взять его живым. Где труп Гитлера?» Жуков ответил, что «труп Гитлера сожжен на костре».
Судя по воспоминаниям Жукова, он решил, что для Сталина вопрос о судьбе Гитлера был закрыт, так как дальнейшие подробности его не интересовали. Однако, это было ошибочное предположение. Сталин засомневался в достоверности сведений о самоубийстве Гитлера, высказав предположение о возможности убийства двойника Гитлера с целью прикрытия исчезновения самого фюрера. Даже доклад судебно-медицинской экспертизы, подтверждавший факт самоубийства фюрера, не поколебал сомнений Сталина. И тогда за дело взялись чекисты генерала Сиднева. Были арестованы старший камердинер фашистского диктатора Г. Линге, его личный адъютант Гюнше. Они были последними, кто видел и говорил с Гитлером. Их допросы работниками госбезопасности продолжались несколько лет в Берлине и в Москве с единственной целью: доказать, что правы не они — непосредственные свидетели обстоятельств самоубийства Гитлера — а Сталин, требовавший от чекистов подтверждения его предположения о судьбе диктатора.
Именно в таком, заранее заданном ключе, вели следствие советские чекисты, применяя при этом широкий диапазон только им известных приемов — от психологического шантажа до прямых угроз расстрела как военных преступников. Подследственным откровенно говорили на Лубянке, что от них требуются показания, подтверждающие версию о наличии у Гитлера двойника.
Год спустя после событий в бункере фюрера в мае 1946 года Линге из Бутырки привезли в Берлин, в еще сохранившийся тогда бункер под имперской канцелярией, чтобы он еще раз «вспомнил», отказался от своих прежних показаний и подтвердил версию следствия. Снова судебно-медицинская комиссия произвела эксгумацию трупов Гитлера и Евы Браун, которые теперь уже были перевезены из Берлина в г. Магдебург и зарыты во дворе отдела «СМЕРШа». Комиссия снова подтвердила показания Линге и других, но в своем заключении, тем не менее, указала, что она «не считает возможным сделать окончательные выводы по этому вопросу». Видимо, члены комиссии не забывали, что Сталин еще был жив.
Итак, круг в системе показаний замкнулся, но допросы продолжались. Когда истекал третий послевоенный год, руководители МГБ вдруг воспылали желанием выяснить и вопросы интимной жизни покойного фюрера Германии. Для Гюнше и Линге в Бутырской тюрьме были созданы все условия, чтобы они осветили эти вопросы. Свои воспоминания они писали до осени 1949 года в надежде, что вместе с сотнями тысяч других военнопленных их отпустят на родину. Но руководство МГБ не забыло упрямства Гюнше и Линге, и они, отправленные из тюрьмы в обычный лагерь для военнопленных, провели в СССР еще семь лет.