Самыми яркими днями для меня стали дни, когда я помогал ей вытянуть пятёрки по математике, химии и физике. В эти встречи я всё делал на автопилоте, кроме одной функции – я не мог оторвать от неё глаз. Но делал это, как мне тоже тогда казалось, от неё украдкой, то есть, думал, что она не замечает, как я ею любуюсь.
Вы начнёте уже про физиологию спрашивать, так ведь?
Отмахнусь вот таким ответом: у мамы моей тоже была красивая, в меру большая, грудь, и она тоже занималась в своей молодости спортом. Уверен, что папа не сводил глаз с маминой груди, как и многие мужчины того времени. Я не сводил глаз с маминой груди с первых дней своего рождения и так было до момента, когда мне стукнуло полтора года. Злые языки поговаривали, что были совершены колоссальные усилия заменить мамину грудь соской, воткнутой в мой ротик. Но я уверен, что это полное академическое враньё, так как мамину грудь заменить соской было невозможно. Я так утверждал долго, пока мне не показали фотографию, где я в панталонах, с палкой и...с соской во рту. Тогда «фото шопа» не было, следовательно, языки были не совсем злыми. Тогда вообще слов с окончанием «шопа» было очень мало. Демократии тогда не было, поэтому и слов таких было мало. Я с нескрываемым удовольствием мял своими ручонками мамину прекрасную грудь и что-то там почти вслух гулькал и пускал пузыри удовольствия. За полтора года я запомнил навсегда, насколько приятно трогать большую упругую грудь.
Вот вам и вся частная физиология притяжения молодого юноши к красивой девичьей груди. А. если она ещё и выпирает как следует! Тут уж не просто притяжение, а какое-то центростремительное притяжение. Но – это уже физика. Значит – не здесь и не сейчас. Как следует выпирать красивой груди – это не предмет физиологии, а, скорее, предмет грамотного подбора нижнего белья.
А какие у неё были прямые мускулистые ноги, в меру мускулистые, но совершенно не в меру невероятно красивые. Когда на уроках физкультуры она выходила, в обтягивающем дорогом спортивном костюме, в школьный зал спорта, замирали не только школьники и учитель физры, но и стены зала, увешанные шведскими, почему-то, стенками, а большие окна сразу старались пропустить побольше света. И фокусировали свет именно на ней.
Бёдра. У неё уже в десятом классе средней, с уклоном в математическую, школы были женственно-девушкинские бёдра. Одновременно и выраженные, и подтянутые, и очень рельефные. Такие же тугие, как и её, - ой простите вы меня, но по-другому не могу, - как и её роскошная, тугая и ровная, круглая попочка с намёком на то, что ещё немного, всего па;ру-тройку лет, и это тоже будет шедевр гончарного искусства небесного гончара. И она умела всей этой конструкцией пользоваться.
Ежедневные и очень изнурительные уроки гимнастики, которые называются тренировками, сделали своё дело и натренировали её бёдра великолепно. А попочка подтянулась сама собой. Но и тренировки внесли свой вклад. Девушка была очень упорная и трудолюбивая. И – самая первая красавица в школе. И она это заслужила по всем правам самой красивой, по настоящему красивой, молодой девушки.
Ещё у неё была талия, не имя у неё такое было, Талия, а устройство подчёркивания, что у неё есть бёдра и вот то, за что я уже извинился.
Прекрасная уже отчётливо выраженная грудь, всегда прямая, крепкая, но с очень гладкими формами, спинка прямая, красивые подтянутые бёдра, подчёркнуто выделенные спортивной тонкой талией, высокие икры и строгая гладкая камбаловидная, гнали взгляды мальчишек и юношей выше – к её лицу.
Какая же на нём была улыбка! Даже тонкие правильные черты её личика не воспринимались ярко – улыбка перекрывала всё.
Улыбка натуральной блондинки, мастера спорта по художественной гимнастике, с прекрасной фигурой, чувственными губами, при росте чуть ниже среднего, пропорционально-гармоничной девушки.
Ладно, ну хватит уже, скажете вы.
А я упрямо добавлю: она ещё и училась на отлично! Причём, почти без напряга.
Их было у нас в классе трое, три девушки, которые учились на отлично, и, казалось, что делали они это как-то для них естественно. Мальчиков, которые учились на отлично или на хорошо и отлично, было побольше. А среди них был один прыщавый, и совершенно среднего роста, парень. Про него могу только сказать, что, как-то приехав в Евпаторию на летние каникулы и обзаведясь на следующий день корешами, он попал в какой-то двор. Там сидели на тонкой трубе хмурые личности, чуть постарше того паренька из Ленинграда. Один из них, уже не прыщавый, грозно спросил местного моего корешка: ты откуда этого Аполлона приволок? Ну, что там было дальше – не интересно, хотя бы потому, что я просто не помню, что там было дальше. Если бы случилась драка, я бы, наверно, запомнил. Драки – как снежинки: ни одной одинаковой не было в моей жизни. Но, начинать было одинаково неохотно, а иногда даже и одинаково страшновато было. А вот концовки всегда были как снежинки – кто-то постоянно куда-то отлетал, и всё время – по разному это делал.