- Никита, ты почему вернулся?
Вопрос Людмила Сергеевна услышала раньше, чем в прихожей появился Александр Николаевич. Он был в клетчатой рубашке, джинсах и в фартуке, как у заправского повара. В руках держал лопаточку для перемешивания еды. Именно эта лопаточка и упала сейчас на пол с таким звуком, с каким, должно быть, судьба стучится в дверь.
Глава четвёртая
Людмила Сергеевна и Александр Николаевич одновременно попытались поднять лопатку, их руки встретились. Смутившись, оба отпрянули от лопатки, которая так и осталась лежать на полу в прихожей. Потом снова оба, не сговариваясь, попытались поднять, опять столкнулись руками...
Людмила Сергеевна захохотала первая, звонко и от души. Очаровано глядя на неё, рассмеялся и Александр Николаевич, который успел-таки ухватить лопаточку.
- Здравствуй, Люда! - Александр Николаевич смог успокоиться и заговорить раньше. - Почему смеёшься?
- Ну не плакать же, - переведя дух, Людмила Сергеевна легко смахнула со лба растрепавшиеся волосы. - Конечно, мой любимый внучатый племянник - авантюрист и лгун, но зато какой изобретательный! Есть повод для оптимизма.
- Похоже, у нас с тобой одинаковые поводы для оптимизма, - пробормотал Александр Николаевич.
Повертел в руках лопатку, убрал на полку в прихожей и подошёл к Людмиле Сергеевне.
- Повернись, Люда, помогу пальто снять.
- Ты меня в гости приглашаешь, Саша?
- Ты уже пришла, Люда. А я соляночку как раз почти приготовил. Оливки есть, лимончик порежем.
- Дубровин, ты на старости лет заделался искусителем почище, чем в молодости!
Людмила Сергеевна повернулась спиной, и хозяин дома помог ей снять пуховик. Под пуховиком оказались юбка-карандаш ниже колена, тонкая тёмная кофточка и лёгкий бирюзовый шарфик. От лёгкого аромата духов у Александра Николаевича немного закружилась голова.
А он-то думал, что в его возрасте голова может закружиться только от влияния магнитных бурь, или если резко выпрямишься после того, как наклонился.
- Это я ещё не сказал тебе о том, что в морозилке припрятана бутылка хорошей водки, - усмехнулся Александр Николаевич.
- Саша! Ты же никогда не пил водку! - крикнула Людмила Сергеевна из ванной комнаты, где мыла руки.
- Это тебе так казалось, Людочка, - заявил Александр Николаевич.
Людмила Сергеевна выглянула из ванной, удивлённо глядя на него. Он назвал её так, как никто не называл очень давно.
Сделав невозмутимое лицо, Александр Николаевич пошёл в кухню.
- Через пять минут жду тебя за столом, - громко сказал оттуда.
Он специально дал гостье возможность в одиночестве пройтись по квартире, посмотреть фотографии на стенах, сувениры, принять всё это или не принять, сделать собственные выводы.
Людмила Сергеевна выглядела задумчивой, но не грустной, когда появилась в кухне.
- Ого! Это я хорошо зашла, - улыбнулась она, оглядев стол, на котором, помимо двух больших тарелок с солянкой, хлеба и запотевшей бутылки с прозрачной жидкостью, стояли блюдца с лимоном, оливками, небольшими маринованными огурцами и тонко нарезанным салом.
- Присаживайся, Людочка.
- Пожалуй, Саша, ты прав. Нам с тобой вот без этого... - Людмила Сергеевна кивнула на бутылку. - ...не разобраться. Слишком всё запутанно.
- Наоборот, предельно просто, Людочка. Потому предлагаю начать разговор, - Александр Николаевич открыл бутылку и разлил "сыворотку правды" в две узкие рюмки.
- Знаешь, Саша, вот увидела тебя тогда, у твоей машины, и поняла, что ты мне солгал когда-то давно.
Людмила Сергеевна отдышалась и смахнула выступившие слёзы, подвинула поближе к себе тарелку с солянкой и взяла хлеб.
- Не мог ты мне изменить. Не тот ты человек. И женился ты позже, чем через год после того, как я вышла замуж. Это по молодости я вспыхнула и поверила в твою ложь. А потом уже смысла не было задумываться. Что толку думать, если уже ничего не изменишь, слишком поздно?
- Ты права, Людочка. Я никогда не изменял тебе. Но этот факт всё равно не превратил меня тогда в принца на белом коне.
- А зачем тогда ты обманул меня, да ещё так жестоко, Саша?
- Давай по второй, Людочка.
- Саша, ты что со мной потом делать будешь, если я напьюсь? Как я домой поеду?
- Не напьёшься, если плотно поешь. И зачем тебе вообще уезжать? Места достаточно. Отдохнёшь, придёшь в себя.
- Ну и ну, Дубровин! Предложение, от которого сложно отказаться. Хорошо, давай по второй.
... - Вот так, Людочка. Правда такова, и я не смог тогда рассказать её тебе. До сих пор не понимаю, повёл ли я себя, как трус, или поступил правильно.
- А давай теперь, когда я всё знаю, Саша, забудем об этом и не станем оценивать твой поступок? Потому что родителей осуждать уже бессмысленно, их нет. А я, если честно, не знаю, как бы развивались наши с тобой отношения, узнай я правду. Конечно, отец бы нас выкинул из Москвы, это без сомнений, потому что я не оставила бы тебя по своей воле. А вот выдержала бы я потом? Не пожалела бы? Честно, Саша, я не знаю. Можешь думать обо мне всё, что угодно, осуждать.