Прервавшись в своих размышлениях, Валентин Рудольфович притормозил возле ювелирного магазина, где выбрал две симпатичных вещички: для жены продавщица посоветовала брошь – рябиновую веточку с ягодами из кораллов, а для девятнадцатилетней дочери – прелестные сережки в виде бабочек. Конечно, это не Юлькин стиль, она предпочла бы получить в подарок этот… как его… тьфу, короче, бриллиант в пуп, но он сказал, что это – через его труп. Ничего, глядишь, когда и наденет приличную вещь. Подумав о дочери, Валентин Рудольфович привычно расстроился. Но так же привычно взял себя в руки – кой черт расстраиваться, если сделать все равно ничего нельзя, а думать – себе дороже? И даже заговорщицки подмигнул продавщице, когда она имела нахальство поинтересоваться, для кого это он покупает третью вещь. Но на этот раз Валентин Рудольфович в ее советах не нуждался, поэтому и удовлетворять праздное любопытство не стал. Туся равнодушна к серьгами и прочим дамским бирюлькам, но любит золотые браслеты и надевает их по нескольку штук сразу. Руки у нее красивые, тонкие, всегда загорелые, с длинными ногтями, и браслеты, то стекающие к локтю, то падающие к запястью, очень ей шли, и он всегда любовался ее руками. Рассовав бархатные футлярчики по карманам, он еще раз улыбнулся развеселившейся продавщице и вернулся в уже успевшую остыть машину.
А надо бы поторапливаться – пять минут девятого, и ему еще обратно ехать. Часик посидит – и поедет. Туся у него молодец – некапризная, хотя и моложе на целых шестнадцать лет (да-да!), и красавица. Не требует ни особого внимания, ни подарков, не устраивает сцен, когда он приезжает вот так, «на часик», и на часы периодически поглядывает. Иногда он задавал себе вопрос: а что, собственно, заставляет Тусю поддерживать с ним отношения? Денег у него не больше, чем времени – как правило, в обрез. Перспектив тоже никаких – он сразу честно объяснил Тусе, что из семьи не уйдет никогда. Могла бы найти себе и получше, трезво нашептывала логика. Значит, лучше не нашла, выкладывало козырную карту мужское самолюбие. Конечно, он вполне отдавал себе отчет, что когда-нибудь Туся вполне может дать ему отставку, предпочтя любого другого субъекта, который согласится вступить с ней в законный брак – почему-то все женщины к этому стремятся, – но старался не думать об этом, верный своему принципу не расстраиваться, если сделать все равно ничего нельзя, а думать – себе дороже.
А вот ему Туси будет недоставать. Ведь они знакомы уже лет пять… или шесть, надо будет спросить у нее. Тогда она, совсем девчонка, работала мастером в мужском салоне, где он стригся. Это потом уже он настоял, чтобы она перешла в женский, Туся не возражала, да там и платили больше. Туся вообще ему редко возражала, и не потому, что у нее не было своего мнения, нет, просто она была легкая и веселая и не цеплялась к мелочам. Еще она удивительно меняла внешность – то глаза покрасит как-то не так, то вдруг из коротких волос сделает длинные, то она брюнетка, то блондинка, то в драных джинсах и мужской рубашке, то в юбке до пяток и в кружевной кофточке, а фигурка совсем девичья… И в постели она тоже… легкая и веселая, отзывчивая, а еще – большая выдумщица. Это качество не лишенный некоторых комплексов Валентин Рудольфович особенно ценил. Да черт возьми, может, она вовсе и не хочет замуж, судя по всему, ее бывший муж – далеко не подарок!