Мы обязаны исправить положение. За то время, что мисс Далия будет гостить здесь, нам надо найти способ напомнить ей о том, что объединяет ее с лордом Кирком. А он, в свою очередь, должен продемонстрировать готовность отказаться ради нее от своих наиболее ужасных наклонностей. Если они любят друг друга, а лорд Кирк, как мне кажется, любит мисс Балфур, хотя пока что и сам этого не признает, он должен хотеть стать лучше.
Мы все должны работать над собой ради тех, кого любим.
Соединить эти непокорные натуры будет непросто, однако именно трудность – нет, невыполнимость – задачи делает этот союз еще ценнее».
– Ваш жилет, милорд. – Маккриди положил жилет на кровать.
Закончив завязывать галстук – еще один навык, усвоенный от камердинера, – Кирк отвернулся от зеркала.
– Подай мне, пожалуйста, жилет. О нет, прошу, только не этот, найди другой…
– Милорд, что вас в нем не устраивает?
– Он из красного атласа.
– О, милорд, вы имеете что-то против красного атласа? – скривил губы Маккриди.
– Разве я похож на того, кто щеголяет в красном атласе? – удивленно поднял брови Кирк.
– Не могу знать, милорд, – ухмыльнулся дворецкий. – Этот атлас нынче в моде.
– Которой я не намерен следовать.
В голосе лорда Кирка прозвучало плохо скрытое раздражение. Вчерашний обед обернулся полным провалом. Он скрепя сердце внял совету герцогини и держался от Далии подальше. А когда попытался с ней заговорить, наткнулся на такой ледяной взгляд, что понял: момент был выбран неверно.
И вот этим утром, перед завтраком, после беспокойной ночи, послав совет герцогини к черту, Кирк отправился на поиски Далии. Он был полон решимости заговорить с ней, однако нигде не смог ее найти. Позже ему стало известно, что она с ее светлостью и леди Шарлоттой уехала по делам в город. И ему только и оставалось, что присоединиться к остальным гостям, которые, как и накануне вечером, при виде его либо с виноватым видом отводили взор, либо беззастенчиво на него глазели.
Неужели ему придется сносить подобное все три недели? Лорд Кирк провел большим пальцем руки по своему шраму.
– Милорд, шрам вас беспокоит?
– Нет. Мне просто любопытно, скоро ли гости ее светлости перестанут его рассматривать.
– О, как это бестактно с их стороны!
Он пожал плечами.
– Куда проще сносить бестактность гостей, чем совладать с этим проклятым галстуком. Кажется, что за время, проведенное мною в деревенском уединении, мода, следуя французским образцам, решительно изменилась. Что отнюдь не радует.
Маккриди усмехнулся.
– При всех ваших жалобах, мужская мода изменилась не так сильно. Позволите ли вы мне предположить, что и до вашего деревенского уединения вы не были особым щеголем?
– Возможно. Моя первая жена нередко сетовала на почти полное отсутствие у меня чувства стиля.
– Это все объясняет. Видимо, вы никогда не любили модно одеваться. И не скажу, что удивлен, это вполне в вашем духе. – Маккриди восхищенно поглядел на жилет. – Он очень подходит к вашему костюму, милорд, и потому вы, видимо, инстинктивно его отвергаете.
Кирк ухмыльнулся.
– Скажешь, у меня нездоровые инстинкты?
Улыбка озарила морщинистое лицо камердинера.
– Милорд, я никогда не встречал человека, способного быстрее и вернее распознать модную вещь. Проблема лишь в том, что вы сразу начинаете эту вещь ненавидеть.
– Я как минимум постоянен.
За последние два месяца Кирк научился ценить дельные советы умудренного опытом Маккриди. В Эдинбурге лорд был занят преимущественно тем, что заново осваивал светские манеры, – все, что позабыл, и многие, которыми никогда не обладал. Теперь он понял, что из-за ранней смерти родителей, особенно матери, его воспитание сложно было назвать полным, и до недавних пор он даже не подозревал об этом. Его просто не научили – или за эти годы он успел об этом позабыть – ни изящно кланяться, ни подобающим образом приветствовать дворян различного ранга. Как и не объяснили, какие темы обсуждать к месту, а какие – нет, не говоря уже о множестве других салонных премудростей, над которыми ни одному здравомыслящему человеку и в голову не придет задумываться.
И он был абсолютно счастлив, ни о чем подобном не ведая, пока не встретил Далию Балфур. А ведь раньше Кирк усомнился бы в собственном рассудке, согласись он участвовать в подобном безумном предприятии.
«И все ради женщины, пожелавшей мне гореть в аду».
Но пока его влекла вперед тонкая, готовая в любой момент оборваться нить надежды, надежды на то, что Далия Балфур сможет преодолеть свое предубеждение и увидит в нем завидного жениха, а не того, кто пытался разорить ее семью.