- Ну что же, душа Дабу! Вот мы и познакомились. Теперь лети на охоту!
Филин почти бесшумно взмахнул крыльями и исчез в чаще, откуда вскоре раздалось протяжное уханье. Длинное пестрое перо сорвалось и упало к моим ногам. Подобрав перо, я быстро зашагал обратно вдоль ручья, против течения.
Захватив мешок с вещами и лук, я пошел дальше, направляясь к тому месту, где оставил свой челнок. Выйдя на берег, я стал готовиться к ночлегу. Наломал веток, за полчаса сделал небольшой шалаш, сложил и зажег у входа костер из толстых сучьев, поджарил на углях мясо поросенка, плотно поел и улегся в шалаше на кучу травы. Приказав, чтобы меня не беспокоили комары, я быстро уснул.
* * *
На следующий день я проснулся рано, и, умывшись у берега, стал собираться в путь. Дело в том, что по воде до Ку-Пио-Су оставалось плыть не менее двух дней – течение реки тут было очень извилистым. А вот через лес можно было дойти меньше, чем за день.
Я направился по тропинке, ведущей в лес, в сторону от реки. За спиной у меня висел мешок с вещами, в одной руке я нес лук со спущенной тетивой, в другой – копье. Тропинку эту протоптали зубры – люди бывали тут редко. В начале дня мне навстречу попалось небольшое стадо. Впереди шел огромный старый зубр, за ним – несколько зубрих с телятами, а замыкал шествие молодой самец. Увидев человека, вожак остановился. Я отошел с тропинки в сторону, но зубр не торопился идти дальше, а стоял и смотрел на меня. Чтобы успокоить вожака, я сделался невидимым. Старый зубр фыркнул и прошел мимо, недоверчиво покосившись в мою сторону. Видеть он меня не мог, но явно чуял. За ним потянулось остальное стадо.
В полдень я остановился у лесного ручья, разжег костер и изжарил остатки мяса. Пообедав и немного отдохнув, зашагал дальше, и вскоре вышел на берег реки. Напротив, в большом заливе, который образовала река, настоящем озере, соединенном с рекой протокой, располагался остров, на котором и находился поселок Ку-Пио-Су. Стоя на высоком берегу, я с любопытством рассматривал открывшуюся передо мной картину.
На островке, площадью не меньше квадратного километра, кое-где росли группы деревьев. Ближний берег реки был высоким и обрывистым, а берег острова, наоборот, пологим, кое-где с песчаными отмелями. В самом узком месте с берега на остров были проложены по сваям деревянные мостки, которые убирались на ночь. На острове, подальше от берега, можно было заметить несколько десятков хижин-полуземлянок. Самая большая стояла в центре поселка – это была хижина Мандру. Возле хижин суетились фигурки людей.
Я стал по тропинке спускаться с берега, и вдруг, на одном из поворотов, передо мной предстали двое – девушка в безрукавке из белого меха и юноша в меховых штанах, обнаженный по пояс.
- Кто здесь? – спросил юноша, поднимая копье, которое держал в руке.
- Я, Уоми.
Действие этих слов было удивительным. Юноша выронил копье, и они с девушкой вместе упали на колени.
- Душа Уоми или его тень? Не убивай нас! Я – брат твой, Тэкту. Вот сестра твоя, Ная! Пощади нас, Уоми!
- Я не тень, - ответил я. – Живой Уоми. Вернулся, чтобы жить!
Юноша и девушка вскочили и бросились ко мне. Схватив меня за руки, они жадно ощупывали мое тело, то обнимая меня, то отшатываясь в сторону и глядя с суеверным страхом. Прошло несколько минут, прежде чем они успокоились, и начали задавать связные вопросы, перебивая друг друга. Я, как мог, отвечал и сам расспрашивал их. Наконец, взявшись за руки, как в детстве, причем я оказался посередине – Тэкту нес оба копья, а Ная – мой лук, мы почти бегом направились к поселку.
Тэкту и Ная во весь голос кричали:
- Уоми вернулся! Живой! Будет жить с нами!
* * *
Я стоял на центральной площади поселка, если ее можно было так назвать – утоптанном клочке земли, расположенном в центре круга хижин. Вокруг волновалась толпа жителей – мужчины, женщины, дети. Подходили и старики. Прибежала красивая и еще не старая женщина и кинулась ко мне. Она обнимала мои колени, гладила руками, и то и дело смотрела снизу вверх на мое лицо, повторяя, как в бреду:
- Уоми, Уоми! – это, конечно, была Гунда, моя мать, я ее узнал.
Я нагнулся, обнял ее и поставил на ноги. Она припала к моей груди, плача и смеясь одновременно.
- Расскажи! Расскажи, как ты жил! – раздавались выкрики из толпы.
- Вы знаете, - начал я, и гомон тотчас затих, - что четыре года назад старики связали Уоми, положили в лодку и спустили ее на воду. Льдины толкали лодку, хотели ее опрокинуть. Я видел, как мать Гунда бежала за мной по берегу и громко молила, чтобы река пощадила Уоми. Потом я остался один. Три дня и три ночи несла Уоми река. Потом лодку прибило к берегу. Пришли люди из рыбацкого поселка, они развязали Уоми и повели к себе. Они накормили его и обогрели. Четыре года прожил я у этих людей.