- Это невероятно! Просите что хотите, я все сделаю!
И в сердцах стукнул себя кулаком в грудь.
- Мне всего лишь нужна ваша дружба, - скромно сказала я. – И мы будем рады вашей компании в пути на свадьбу дочери господина Вимеля, - и мило улыбнулась.
Искренняя улыбка озарила его лицо, глаза сияли, а голос звенел от эмоций:
- Да хоть в кратер вулкана! – воскликнул Бранч, подскочил, споро схватил свои барабаны, показывая, что готов идти сию минуту.
- Эй! – закричал хозяин таверны. – Разогнались! А за пиво заплатить?
- Сколько? – устало спросил Дэмиан.
- Пять монет серебром, - ответил тот.
- Ну у вас и расценки, - пробормотал граф, отсчитывая монеты и кладя их на столешницу.
- Так это для всяких иноземных приблуд много, а для своих я и в долг могу дать, - дружелюбно пояснил гостеприимный хозяин.
- А за этого голожопого, - он указал на Бранча, - тоже платите?
Дэмиан согласно кивнул и молча отсчитал еще. Тут уже за всех заплатишь, лишь бы провели куда надо.
Мы поднялись и направились к выходу, а возле двери я услышала последние сочувственные слова хозяина, сказанные вслух самому себе:
- Девку мне чет жалко… - и крикнул нам вслед, - Если порешат ее тоже в жертву – скажите, что Дрык обещался выкупить. Дрык – это я если что, - и размечтался, - Будет у меня тут столы драить…
Глава 16. Слезы
Троллий поэт оказался очень болтливым спутником, с таким в дороге не соскучишься. Поскольку у нас были общие увлечения с них я и начала:
- Бранч, а какой твой любимый стих Илланиэля?
- «Посвящение возлюбленной», - ответил тролль, и принялся воодушевленно декламировать, - Ты – прекрасней всех на свете!
- Очаровательнее нимф… - продолжила я.
- Взор твой пленительней заката… - подхватил опять Бранч.
Я бросила быстрый взгляд на Дэмиана и заметила, как он поднял глаза к небу с видом: «Боги, за что мне это?». Я с трудом сдержала смешок и продолжила увлекательную беседу с местной знаменитостью. Мне казалось, я встретила родственную душу, которая также любит поэзию и ценит искусство, и поняла, что внутри огромного тролльего тела бьётся необычайно чувствительное сердце. Поток тем не оскудевал и только граф почти весь путь молчал.
- А есть здесь на острове еще поэты кроме тебя? – спросила я.
- Нет, - не без гордости ответил Бранч, задрав подбородок повыше и выдвинув грудь колесом, а потом скривился и пренебрежительно добавил, - Правда, ходят тут парочка недоразумений, называют себя поэтами, но то курам на смех, а не стихи. Мои же на музыку положили! – сказал он, подбоченился и зыркнул на меня, чтобы понять оценила ли я его успех.
- А кто положил?
- Так я и положил, - просто сказал Бранч.
Я уже хотела просить его почитать свою высокую поэзию, как он сказал с ухмылкой превосходства:
- Есть еще одна бездарность с Тихолесья, пытается всем всучить свои старые заплёванные пергаменты с опусом о великом герое, который ходит везде и всех спасает, но никто его не читает, - и возмущенно вскинул руки и потряс ими, - Да что он в этом понимает?
Тролль набрал слюны в рот и смачно с чувством плюнул в сторону, выражая свое отношение к конкуренту, и с презрением добавил:
- Писака!
Мы минули деревню, которая как оказалось, и называлась Тихолесьем, прошли небольшой луг и опять вышли на лесную дорогу. По пути я узнала много нового о троллях: к примеру, они опасаются выходить под прямые солнечные лучи, поскольку у них очень чувствительная кожа и это может вызвать ожоги, поэтому днем они прячутся в тени и спят, а вечер и ночь – любимое время зеленых, когда они более активны.
- Почему тогда вы переехали с тенистых Лусианских болот на тропический остров? – удивилась я.
- А ты бы хотела жить на болоте?
Я скривилась, представив себе такую жизнь:
- Нет, конечно.
- Вот и мы – нет. Но кто ж спрашивал? Жили испокон веков на болотах – так и живите себе дальше. Люди, эльфы, даже те же гномы заняли себе хорошие места, а мы остались не у дел. И потом пошел слушок что наш путешественник Грэг с шилом в жо…, кхм…, которому на месте не сиделось, нашел волшебный незаселенный остров. Сначала одна бесшабашная компания молодых троллей сюда отправилась, потом вернулись и так восхищались, что понемногу все перебрались и вот уже лет тридцать как здесь обитаемся.