Выбрать главу

- Кто эта девушка рядом с графом ла Амбросио? – насторожено спросила я Адалин.

- Алессия ла Коста, невеста Дэмиана, - просто ответила бабуля.

- Кто?! – опешила я.

Я недоверчиво смотрела на родственницу и вдруг накатило чувство дежавю.

- Невеста, - удивленно повторила она.

Я стояла оглушенная, словно меня молотом по голове ударили, и не верила своим ушам.

- Ты уверена? – тихо спросила я, так как горло болезненно сдавило и стало трудно дышать, а в груди словно дыра образовалась.

- Ну конечно уверена! – возмутилась Адалин. – Ее мать – моя близкая подруга, а сама Алессия очень хорошая девушка, надо бы вас познакомить…

Я вновь посмотрела на парочку, граф тонко усмехнулся Алессии и что-то сказал, на что она расплылась в очаровательной улыбке.

То есть, я тут мотаю нервы Леонарду, доводя до бешенства и рискуя пострадать ни за что, а у Дэмиана есть невеста?!

Я стиснула зубы и поняла, что стоит присесть, ноги ослабли и уже не держали.

- Познакомь, - отупело сказала я. – Только давай в следующий раз…

Мир вновь качнулся и меня повело, я тут же выпрямилась, но бабуля заметила это и испуганно затараторила, схватив меня за руку:

- Бель, да что с тобой? Ты сейчас в обморок свалишься! До чего же ты бледная!

- Это переутомление, - прошептала я и вяло улыбнулась, - Мне надо сесть… - и до боли прикусила нижнюю губу чтобы прийти в себя.

Адалин кивнула, суетливо оглянулась и потянула меня к выходу из бального зала. Я плохо помнила, как дошла до своих покоев, вокруг забегали слуги и вскоре появился целитель Флавио Бруно – полноватый мужчина лет сорока на вид. Он подтвердил мои слова о переутомлении и осмотрев ауру, сказал, что магический резерв почти исчерпан, дал противную на вкус настойку, придавшую мне сил и выписал отдых и покой. Это было очень кстати, поскольку и бабуля, и шмыгающие слуги создавали много шума, что давило на мою бедную голову, но после слов целителя мне помогли раздеться, лечь в постель и наконец оставили одну.

Но сон не шел. Да какой тут сон?! Утром ритуал, а у меня все так запуталось, что я не понимаю с какой стороны подойти чтобы это распутать!

Я села в кресло напротив окна, сложила руки на коленях, тяжко вздохнула и уставилась в фиолетовый узкий серп молодой Селены.

 

Я влипла как муха в мед, меня не воспринимали всерьез и не хотели отпускать. Принц отказал мне. Ему в принципе было плевать кто я и чего хочу. Все должно идти по плану! Подумаешь - невеста против! Кого это интересует? Принцесса раскапризничалась перед свадьбой, бывает…

Что поделать если взрослые, умные и наделенные безграничной властью мужчины не умеют заключать между собой союзы без того, чтобы не принести какую-нибудь женщину в жертву?

Из-за многодневного недосыпа, бесконечных волнений и переживаний, неожиданно накатила апатия. Сил эмоционировать попросту не было. Зато голова заработала ясно и отстранено.

По всему выходило, что выбор у меня небольшой: или выйти замуж за принца Леонарда или не выходить.

Первый вариант я отмела еще в пещере. А после прибытия в Эланию и знакомства с принцем только утвердилась в своем решении.

Вот спрашивается – зачем было взращивать во мне чувство собственного достоинства, гордости за свой род и королевство чтобы потом отдать вот такому принцу, который вытрет об меня ноги вместе со своим гаремом и вереницей любовниц? То, что Летиция у него не первая и скорее всего не последняя, я не сомневалась.

Но дело даже не в гареме и Летти, а в том, что мне на всех них плевать. Если сердце твое занято, какая разница сколько у какого-то принца любовниц и наложниц?  

И что с того что занято оно одним гадким графом, который не удосужился сказать что у него уже есть невеста?

От одной мысли о Дэмиане внутри всколыхнулся гнев, но не подпитанный огненной энергией обессиленно плюхнул свою тяжелую голову на когтистые лапы. У меня не было сил даже злиться, только тупая боль разливалась в груди и горчила обидой во рту. Никогда ранее я не чувствовала себя такой уязвленной и оскорбленной в своих лучших чувствах. Еще вчера я бы нашла Дэмиана, схватила его за грудки и потребовала объясниться. А сейчас… Навалилась такая усталость, что ничего уже не хотелось.