Тогда в столовых еще недорогие были обеды. Ну и хватало: или на суп, или на котлеты с макаронами. Зато каждое воскресенье мы устраивали себе праздник. Почему в воскресенье? Да потому, что в течение недели шла жесткая экономия, например, на транспорте. Потом мы складывались, чтобы на душу приходилось порядка 250 грамм водки. Покупали, как сейчас помню, десяток котлет по 50 копеек или по-новому по 5 копеек за штуку и десяток яиц. Покупали для таких случаев белый хлеб, минеральную воду или ситро. А из своего брались картошка и сало. И у нас был пир. И начиналось общение с девушками… Было замечательное время. А по ночам наши «разведчики» бегали на Рижский вокзал. И, если там находилось что загружать или разгружать, мы моментально бросались туда и подрабатывали. Чуть позже, в 59-м году, я начал работать в цирке на Цветном бульваре в программах Марка Местечкина. В прологах и эпилогах надо было петь. И вот я пел. Пел сам и в составе квартета. Пел песни «Мы артисты цирковые» и «Куба — любовь моя» из спектакля с музыкой Александры Пахмутовой. Так я стал работать по специальности и получать за выступление по 3 рубля. Выступлений было, как минимум, 9 в неделю. Можно представить, каким я стал сразу богатым человеком. Я стал получать до 100 рублей в месяц. Так для меня наступила совсем другая жизнь. Ко всему этому надо обязательно добавить, что в промежутках между моими выходами на сцену в начале и конце спектакля я бегал в Большой театр, Консерваторию или в какой-нибудь концертный зал, чтобы послушать знаменитостей. В то время для этого были условия — бесплатные билеты для студентов творческих вузов. Эти билеты распределял вузовский комитет комсомола. Я как член комитета комсомола попросил, чтобы меня сделали ответственным именно за этот сектор. Поэтому все билеты сходились ко мне. И я их распределял. Естественно, себя не обижал. И так каждый вечер. За счет этого удалось резко поднять свой культурный уровень. Козловский, Лемешев, Лисициан, все премьеры, все выдающиеся музыканты страны и мира (такие, как Марио Дель Моно) заочно становились моими учителями. Я жадно вбирал в себя их лучшие уроки. Для этого подходило все: и амфитеатр, и балкон, и даже место за сценой…
С детства, сколько себя помню, я всегда любил слушать, как поют другие, и всегда пел сам. Откуда во мне это взялось? Не знаю. Мама моя — юрист. И хотя она и пела, пела, как тогда пели почти все. Других развлечений почти не было. Долгими вечерами при керосинке ничего не оставалось, как только пить и петь. Но у нас почти не пили. Зато много пели. И все-таки искать какие-то «гены пения» именно в этом нельзя. Потому что тогда такие гены обнаружатся почти у всех людей того времени. А других генов я что-то не нахожу. Правда, по моим стопам пошла и моя сестра. Закончив тот же Гнесинский институт, стала дирижером. Единственное, что я ощущал, так это то, что пение всегда было моей естественной потребностью. Откуда во мне это взялось? Ума не приложу…
Как бы там ни было, но я нашел свое «я». И стал по-настоящему своим среди по-настоящему профессиональных артистов. Мне везло на запоминающиеся гастроли с большими мастерами. Выступали однажды на стадионе. Интернациональная концертная бригада. И вот запела среднеазиатская певица. Запела так, что один солдат с восточным лицом, прорвав все заслоны, вскочил на сцену и, упав к ее ногам, стал умолять, чтобы она приняла от него его наручные часы, как знак выражения его чувств, потому что на цветы у него не хватило денег… Было трогательно до слез. Затем запела Лидия Русланова. И тогда с трибуны сошла красивая такая русская женщина в цветастом платке. Подходит к Руслановой, плачет: «Матушка, какое же счастье, что ты есть». Снимает с пальца дорогое кольцо и говорит: «Возьми, матушка, хоть что-то на память!» А сама плачет, остановиться не может. И тут наш легендарно находчивый конферансье Гаркави на весь стадион произносит: «Вот Русь великая — все с себя! Но только за любовь! За любовь!» Потом поворачивается в мою сторону и говорит: «Кобзон, приготовься! Сейчас евреи мебель понесут…» И вот эта шутка становится для меня как знамение: значит и среди настоящих артистов признали меня своим.