– Я это… Кое-что обсудить надо. Срочно, – пробормотал Егор Герасимович.
– Да, да, конечно. Вот проходите. Что же это такое случилось? Нет, нет! Не стесняйся, чувствуй себя как дома! Располагайся, а я сейчас.
Пересыпая речь торопливыми междометиями, Алексей Степанович проводил, мягко подталкивая в спину, Егора Герасимовича в дом, а сам снова куда-то исчез. Егор Герасимович остался один в полутемных сенях, к стенам которых были прислонены всевозможные инструменты для работы в саду. Дверь из сеней в дом была приоткрыта, и за ней показывался кусочек комнаты, в которой у окна стоял простой, покрытый клеенкой стол, с прикрученной к нему электрической лампой, дававшей приглушенный желтый свет.
Проходя в комнату, Егор Герасимович вдруг подумал, что, возможно, его неожиданный приход был каким-то больно настораживающим. Он, конечно, плохо рассмотрел лицо Алексея Степановича в темноте, но в голосе соседа прозвучало что-то испуганное, словно его застали за зарыванием кубышки с золотом во дворе. Странно все это. Хотя и он, Егор Герасимович, тоже хорош – мог бы прийти и утром, под какие-нибудь более благовидным предлогом.
– Ну ничего. Сейчас я его прижму к стенке, и все неясности как рукой снимет, – пробормотал Егор Герасимович, с тяжелым вздохом расположился за столом и стал ждать Алексея Степановича.
17
Прошло какое-то время прежде, чем дверь распахнулась, и в комнату вошел Алексей Степанович. Если бы он не был одет по-летнему, и если бы в раскрытую дверь не залетел зеленый шорох листвы, то из темной комнаты, освещенной одной только электрической лампочкой, могло бы показаться, что сейчас на дворе зима. Вместе с Алексеем Степановичем в комнату вошло что-то такое легкое, морозное, как будто бы он принес на себе свежий снег.
– Ну что же! – воскликнул он весело, хлопнув в ладоши, – Как вы поживаете Егор Герасимович?
– Да вроде все хорошо, я только…
– Что же вы, давайте чай пить, раз уж вы у меня в гостях, – быстро сказал Алексей Степанович и направился, к тумбочке, на которой стояла переносная электрическая плитка на две конфорки и несколько жестяных и пластмассовых баночек.
Сначала никто ничего не говорил – по комнате ходили лишь случайные шорохи и скрипы, звук наливаемой в чайник воды и звон чайной ложечки. Как только возникла необходимость начать разговор, у Егора Герасимовича снова отнялся язык, и он принялся отчаянно искать слова. Неловкое положение опять спас Алексей Степанович:
– Что-то вы поздно, Егор Герасимович, я даже испугался, кто это стучится ко мне, – произнес он и как-то неловко усмехнулся.
– Да… – протянул Егор Герасимович, – знаете же, как это у нас бывает. Дай, думаю, зайду к соседу.
– Не спится вам? – спросил Алексей Степанович.
– Да. Не спится.
Ну вот. Стоило только зазвучать спокойному голосу Алексея Степановича, как Егор Герасимович тут же расслабился, расположился поудобней и приготовился к долгой, приятной беседе, по сути к новому знакомству. Все пройдет легче, чем он думал. Правда, от его взгляда не ускользнула легкая суетливость, с которой, против обыкновения, действовал Алексей Степанович, но он списал это на поздний час. Желтый свет лампы успокаивающе струился по деревянным стенам, в углах собралась бархатная темнота, в комнате пахло чаем. В голове Егора Герасимовича возник план – начать разговор издалека, аккуратно подвести к погоде, потом к сегодняшнему граду, а там как-нибудь огородами вырулить на его открытие. Все должно быть мило и дружелюбно.
– Ух, скажите, ну и град сегодня был! – воскликнул Алексей Степанович.
«Вот оно! На ловца и зверь! Только не упусти», – подумал Егор Герасимович.
– Да-а-а, – протянул он, – я уж думал, все побьет. Переживал за ваш огород… Как он кстати?
– Мой огород-то! Лучше и мечтать нельзя!
– Я прямо удивился, думаю: как раз до Алексея Степановича град-то и не дошел. Береженого Бог бережет.
– Ага, – коротко согласился Алексей Степанович и принялся звенеть чайной посудой.
Разговор остановился. Егор Герасимович ждал, ждал, сверлил спину Алексея Степановича своим колдовским взглядом, но тот и не думал продолжать разговор.
– Прямо чудо какое-то. – наконец процедил сквозь зубы Егор Герасимович.