– Ответьте. Как вам не стыдно?
– Стыдно? – удивился Егор Герасимович.
– Да. Вам должно быть. Я ведь никого не трогаю. Живу спокойно, как частное лицо. Я старик. Какой с меня прок? Ну колдун я, и что? Зато я не слежу за другими.
Егор Герасимович сначала удивился, почему это его отчитывают за вполне законный интерес, а потом, кажется, начал было понимать, но в этот момент в соседней комнате что-то зашуршало и раздался звук, напоминающий мурлыканье кошки. Алексей Степанович остановился, прислушался и сказал:
– Хорошо. Это все бесплодные разговоры. Я сознаюсь во всем, но только дайте мне сначала покормить мою кошку. Животное ни в чем не виновато.
Удивленный Егор Герасимович кивнул, и только когда Алексей Степанович вышел за дверь, только когда прошло несколько тягучих секунд, Егор Герасимович воскликнул:
– Какую кошку!?
Ведь у Алексея Степановича никогда не было кошки! Егор Герасимович вскочил и побежал следом за Алексеем Степановичем. Однако за дверью не было ни Алексея Степановича, ни кошки, да вообще ничего – лишь крохотная коморка без окон и дверей, из темноты которой моргали лампочки счетчиков электричества.
– Алексей Степанович! Где вы! – Закричал в панике Егор Герасимович. Он оббежал весь небольшой дом, заглянул в подпол, и все это время отчаянно звал Алексея Степановича, но от того и след простыл. Наконец Егор Герасимович выскочил во двор, и закричал в темноту:
– Алексей Степанович!
– Да заткнитесь вы там! – вот единственное что прилетело ему в ответ все из-за того же забора через дорогу. Все. Алексея Степановича нигде не было.
Егор Герасимович схватился за голову и в отчаянии посмотрел на звездное небо. На фоне звезд что-то промелькнуло и быстро, как болид, унеслось к северо-востоку.
– Алексей Степанович! Стойте!
– Заткнитесь!
Лай разбуженной собаки.
Егор Герасимович быстро схватил первое, что попалось под руку – грабли, прислоненные к стенке в сенях, оседлал их, а затем страшный вихрь взревел листвой деревьев и кустов, и Егор Герасимович взмыл в звездные небеса.
– Стойте! Алексей Степанович! Подождите! – кричал он уже высоко-высоко, где никто не мог его слышать.
18
Помнится, в первые годы своего изгнания из Москвы, Егор Герасимович любил в темные ночи полетать и летал, и даже достаточно лихо. Полеты – это превосходное лекарство от тоски, и поначалу они сильно скрашивали одинокое существование Егора Герасимовича, но как только оказался он стариком на улице 2-ой Параллельной, пришлось ему забыть о полетах. Силы были уже не те, да и тот единственный раз, когда попробовал было возобновить былую забаву, он не смог взлететь высоко, а от холодного ночного воздуха все суставы и поясница начинали мерзкое нытье, и пару дней после этого Егору Герасимовичу было трудновато держаться на ногах.
И вот теперь, много лет спустя, он снова взмыл в ночные небеса. Когда Егор Герасимович в один миг оказался на такой высоте, где звездные россыпи уже не могли быть затуманены грязным светом земли, а освещенные фонарями улицы города обратились в сетку светящейся паутины, небо дохнуло на него таким холодом, что Егору Герасимовичу показалось, будто он с размаху из распаренной бани нырнул в обледенелый океан. Его сердце и дыхание на секунду перехватило, кости звякнули, как ледышки, мышцы затвердели, а все суставы взвыли тянущей болью.
– Ах! Черт! Как хорошо! Черт, как хорошо! – заорал Егор Герасимович посреди бездонных небес и по его интонации было понятно, что ни черта не хорошо.
В первую секунду Егор Герасимович потерял направление. Он совсем не мог вспомнить, в какую сторону ему лететь. На такой высоте все ориентиры пропали. Облака к этому времени уже расступились и окружали огромное небесное пространство, как горы окружают фьорд. Ничего не было ясно – все тонуло в темноте, и лишь самые верхушки облаков чуть-чуть поблескивали и искрились. Егор Герасимович бессмысленно кружил на месте, оглядываясь и пытаясь отдышаться от холода, распиравшего легкие. Наконец, на фоне облаков мелькнула черная, удаляющаяся точка.
– Алексей Степанович! – голос Егора Герасимовича за какую-то секунду осип до еле слышного хрипа, – Алексей Степанович! Постойте пожалуйста! Куда вы?
Егор Герасимович пришпорил грабли и понесся вперед с такой скорость, что едва удержался.