В США уже проявились признаки этого фундаментального сдвига. Растет давление на государственный карман: налоговая база уменьшается, а госрасходы быстро увеличиваются (государство больше тратит на здравоохранение, пенсии, борьбу с безработицей и бедностью). Все это на фоне тяжелого налогового бремени, которое сопровождается прогнозами медленного экономического роста на многие годы вперед.
Рассматривая взаимосвязь разных уровней долга и экономического роста стран в последние два века, экономисты Кармен Рейнхарт и Кеннет Рогофф обнаружили, что у стран с валовым государственным долгом свыше 90% от ежегодного объема производства, как правило, рост намного медленнее. В частности, в развитых экономиках, которые перешагнули 90%-й порог, средний годовой рост был примерно на 2% ниже, чем у стран с государственным долгом меньше 30% ВВП. Америке (как и Великобритании, и другим промышленным странам) это не сулит ничего хорошего.
Уже после финансового кризиса уровень долга США и других стран, оказавшихся в центре катастрофы, приблизился к 90%-й отметке. В 2009 году валовой государственный долг США составил 85% ВВП и, согласно прогнозам МВФ, достигнет 108% ВВП к 2014 году. При этом валовой государственный долг Великобритании составил 69% ВВП и, но прогнозам, достигнет 98% ВВП к 2013 году.
Решению проблемы неправильного использования капитала, труда и технологии никак не помогает политическая необходимость (короткие сроки полномочий и децентрализованная власть), которая не дает американским политикам, да и большинству западных проводить преобразовательные реформы, которые могли бы вернуть развитые страны на правильный экономический путь. В конечном итоге именно в этом преимущество таких капиталистических стран с государственным управлением, как Китай.
Есть и такие, кто говорит, что крах 2008-го и последующих лет — не более чем провал западного эксперимента с системой соцобеспечения. Что теперь, когда лидеры развитых стран понимают, как глупо иметь дефицит и копить горы долга ради того, чтобы финансировать социальную защиту и расширять вмешательство государства в дела граждан, мы увидим, как маятник качнется назад в сторону рынка — основы экономики; и частный сектор, и предпринимательство снова будут в центре и вернут свои позиции за счет большей дерегуляции и низких налогов, которые снимут оковы с предпринимательского духа. Эта экономическая стратегия могла бы иметь смысл, если бы не один момент. Такая рыночная доктрина немыслима без квалифицированных и высокопроизводительных трудовых ресурсов, которых, учитывая статистику труда и образования для следующих поколений, будет катастрофически не хватать.
Если уж на то пошло, откат от социальной защиты к экономике, более основанной на рынке, угрожает увеличить неравенство доходов в развитых странах. Почти наверняка доходы сравнительно малой доли образованных новаторов и предпринимателей будут выше, чем доходы широкого пласта неквалифицированного, малообразованного населения.
Виноват весь Запад. Например, как говорится в этой книге, в последние пятьдесят лет американское государство, частные корпорации и отдельные люди принимали катастрофические решения, которые в то время с виду обходились даром, а на самом деле стоили слишком дорого и нанесли убийственный удар в самую основу длительной и надежной работы экономики.
В течение многих поколений, при разных правительствах США, как левых, так и правых, государственная политика использовала капитал не по назначению, поощряя доступность жилья для всех, независимо от доходов, проводя неустойчивую в перспективе пенсионную политику, удешевляя стоимость научных исследований и разработок для мира и не окупая затраты для себя, да еще раздавая спасительные дотации целым отраслям по схеме «купи дорого, продай дешево»!
Западные корпорации строили заводы в бедных развивающихся странах (и проложили широкие пути для тамошнего рынка труда), но прибыль и, в частности, доход на капитал накапливались только у горстки акционеров. И конечно, решение миллионов семей во всем западном мире добиваться успехов на звездных, потенциально очень прибыльных поприщах в ущерб образованию приводят к растущему избытку дорогостоящих, малообразованных, неквалифицированных и не способных к мировой конкуренции граждан.
Остается еще много вопросов. Будут ли жители Запада и дальше жить более-менее по привычным стандартам и с завистью смотреть на экономический успех остального мира? Кто откроет холодный ядерный синтез? Или изобретет новое «убойное приложение» — эдакое нечто, которое прямо-таки заставляет тебя купить товар? Где будут создаваться рабочие места? В каких секторах экономики? Будут ли они временными или постоянными, на всю жизнь? В государственном или частном секторе? Робототехника и технология уже пронизывает производство. В Японии работает более четверти миллиона роботов. И даже в Кливлендской клинике в США всего за малую долю от зарплаты сотрудника-человека роботы ежедневно делают около 5 тысяч поездок и проезжают около 1800 километров, перевозя белье, хирургические инструменты, еду, материалы и даже мусор. Если, как говорят сегодня западные политики, будущее развитых стран за цифровыми, низкоуглеродными, фармакологическими инновациями, тогда перед богатыми странами уже стоит нелегкая задача.