Может, мы как раз и находимся в том времени, когда палеоконтакт происходит?
Маковкин застонал, но глаза не открыл. Тася достала из аптечки шприц-тюбик с лекарством, снимающим стрессовые перегрузки.
«А что сейчас чувствует длиннозавр? — забрела мне в голову мысль. — Может, и ему сейчас оказался бы кстати такой укол?».
В мутной взвеси песка и ила обрисовались знакомые очертания. Длиннозавр, вытянувшись, как веретено, чтобы легче было преодолевать течение, поднимал своими мощными лапами медленно истаивающие клубы придонной грязи.
Отличная мишень!
Я увеличил скорость. Тася прильнула к приборной панели.
«Осталось одиннадцать бросков, — подсчитал я. — Довольно безжалостная охота. Жертву ловят, выпускают на свободу и снова ловят. И так много-много раз. А не лучше ли, как советовала Тася, оставить ящера в покое? Чтобы без угрызений встретить скучную и блеклую старость».
Впрочем, я тут же прогнал вредную мысль. Наверное, просто наступил очередной ТРУДНЫЙ МОМЕНТ. Только не для мускулов и ума трудный. Но его, наверно, тоже нужно было пережить, перетерпеть.
— Объект в фокусе, — Новгородцева постаралась, чтобы ее голос прозвучал бесстрастно.
…На этот раз мы оказались в архипелаге мелких островов. Ласково шелестели волны в лагунах, сиял на солнце белый коралловый песок. И до самого горизонта, чередуясь, тянулись островки и проливчики, вода и суша. Прогретое мелководье, обилие солнца и тепла — курорт для холоднокровных рептилий, да и только!
Всплыв на поверхность, нежился на волнах плезиозавр. От его пухлого тюленьего тела тянулась тоненькая шея, увенчанная маленькой безмозглой головкой. В свое время ученые считали, что чудище Лох-Несс — это плезиозавр, доживший до наших дней. А теперь предок знаменитой Несси совершенно безмятежно демонстрировал нам свою персону. Врагов в этом раю у него, по-видимому, не было.
— Смотри! — Тася протянула руку.
Длиннозавр находился на одном из островков. Он тоже заметил нас и теперь нерешительно топтался на месте. На островке ему спрятаться негде. Бросаться в воду? Там мы его тоже настигнем, далеко не уплывет. Да и куда плыть — на соседний островок?
И тогда длиннозавр повернулся к нам спиной, огромная фигура его грузно осела, голова понуро опустилась. Весь его облик выражал бесконечную усталость и безнадежность.
— У нас есть запасные колонки, — все тем же бесстрастным голосом произнесла Тася. — Пойду, установлю барьер.
— Пистолет возьми, — посоветовал я.
Пистолет она не взяла. С колонками в руках выбралась из мобиля и по хрустящей коралловой крошке направилась к неподвижному ящеру. Он ни головой не тряхнул, ни хвостом не дернул. Только бока тяжело вздымались и опадали. Будто длиннозавр печально вздыхал.
Наша экспедиция близилась к победному завершению. Героический Маковкин мирно посапывал на заднем сиденье. Правильно, сон — лучшее лекарство.
Значит, все обошлось. И мы совершили научный подвиг, поймали разумного динозавра. Значит, можно радоваться.
Но радости я почему-то не ощутил. Или просто не успел ощутить.
Раздался низкий свистящий звук. Вихрем взметнулась коралловая крошка. Рядом с мобилем возникал какой-то пульсирующий сгусток.
— Тася! — закричал я. — Что это? Посмотри!
Она обернулась. Сгусток приобретал очертания продолговатого предмета величиной… Величиной с хронокапсулу!
Из машины выбирались люди. Появился белый халат двоюродного дяди Олега Медведева, человека с оперным именем и неподвластной запоминанию фамилией. Следом показался парень в испачканном комбинезоне — разведчик времени, должно быть. А потом появилась Пифия Андреевна! Она размахивала классным журналом и что-то кричала.
Они бежали к нам, увязая в песке. Вид у них был самый решительный. По коже у меня побежали холодные мурашки. Такие не бегали, даже когда надо мной пронеслась когтистая лапа тарбозавра.
Вдруг оперный дядя, бежавший первым, остановился, как вкопанный. А вслед за ним и остальные. Они смотрели куда-то мимо меня. Я проследил направление их взглядов и увидел…
Край нашего островка вздыбился и стал сворачиваться рулетом. Выгнулся и морской горизонт, как будто стремился дотянуться до зенита. Картинка окружающего мира растекалась и оплывала, как в отражении кривого зеркала. А потом начались знакомые уже превращения. Все предметы как бы повернулись к нам новыми, видимыми только из другого измерения гранями. Длиннозавр стал похож на гигантскую гантель с тонкой извивающейся перемычкой. Рядом с ним я увидел маленький кубик, сквозь который прорастала шестигранная пирамидка. Тася?
Вновь происходило то же самое, что и на полянке, где ящер-разбойник пытался напасть на спящего длиннозавра. И, как в прошлый раз, продолжалось все это недолго.
Мир обрел прежние черты. Снова зашумели волны, накатываясь белыми барашками на островок. Небо ослепило голубизной.
Только длиннозавра уже не было. Он исчез. Скрылся в каком-то ином, существующем параллельно нашему, но недоступном для нас мире.
— Где Женя? — спрашивала меня Пифия Андреевна, заглядывая в глаза. — Он жив? Ян, отвечай, почему ты молчишь?
— Зачем стиракозавра к нам перекинули? — допытывался парень в испачканном комбинезоне.
— Я же говорил! — восторженно кричал дядя в белом халате. — Путь в параллельный мир! Переворот в научном мышлении!
Тася, бросив колонки, брела к мобилю.
— Торжественной встречи двух цивилизаций не получилось, — сказал я.
— Какой контакт обходился без первоначальных трудностей? — восторженный дядя не унывал. — Ничего, он еще вернется, и мы законтачим. «Аль сети порвались, аль ястребы не злы!..» — довольно-таки гнусаво пропел он, потирая руки. — Мы просто обязаны получить те огромные знания, которыми обладают наши соседи в иномире.
— Он не вернется, — сказала подошедшая Тася.
— Э-э, девочка, ты еще слишком мала! Разум всегда тянется к разуму, какие бы преграды непохожести, несовместимости между ними ни стояли.
— Не вернется он, — упрямо повторила Тася. — «И сеть крепка, и ястребы надежны, да соколу в неволе не живется». Ему одного раза хватило, будьте уверены.
Так закончилась наша экспедиция.
Специалисты из Института Времени на основе информации, запечатленной в телепатеме длиннозавра, пытаются создать теорию прорыва в параллельные миры. На островке, где мы в последний раз видели разумного ящера, находится станция наблюдения, готовая в любой момент встретить посланцев из иномира. Повсеместно в моду вошли брелки и медальоны с изображением мезозойских пресмыкающихся.
Ученые больше не называют удивительного ящера «гигантозаурусом сапиентиссимусом». Даже «Почта России» выпустила марку, где так и написано, как мы с Женькой когда-то придумали: «ДЛИННОЗАВР». На марке ящер вовсе не грустный и измученный, а бодрый и доброжелательный.
Все мы ждем.
И надеемся.
Я бы на его месте обязательно вернулся.