— «Не убивайте меня, я пригожусь»? — Он почти выплюнул эти слова. — Пытаться убедить вас в том, что я могу быть полезным? Унижаться, умолять не убивать меня?
Кэл молчал, словно равнодушно ждал, пока этот всплеск закончится. Почему-то Норману казалось, что так оно и есть и Кэлу уже все равно, что Киаран скажет в свое оправдание.
— Я не буду, — из последних сил процедил Киаран. — Ясно?
— Ясно, — коротко ответил Кэл. И затем повернулся к Джемме. — С Доу отправлюсь я.
— Чего? — Джемма моргнула, не поспевая за сменой темы. Потом ее тон изменился на угрожающий: — Чего?!
— Без обид, детка. Мы с Доу, — Кэл показал на себя и Доу пальцем, последний заинтересованно поднял голову, — двигаемся быстрее. Я унесу больше припасов, чем ты. Я в лучшем состоянии.
Кэл больше не собирался возвращаться к этой теме. Они с Джеммой уже спорили, а Норман все никак не мог выдохнуть. Вся эта ситуация казалась ему в корне неправильной. «Он же тебя спас, — хотелось сказать ему, — он же не из злого умысла скрывал, он же не…»
Бесполезно. Все это, все эти оправдания — это эмпатия, сочувствие, прощение чужих ошибок. Там, где Норман видел человеческие слабости, Кэл видел риск. И больше рисковать он не собирался. Он сделал всё, чтобы дать это понять.
Когда Норман смог найти в себе силы, чтобы взглянуть на Киарана, тот сидел с закрытыми глазами — но пальцы на термосе были белыми как бумага от того, насколько сильно сжимали металл.
— Вот и отлично. — Кэл энергично хлопнул в ладони, когда Джемма устало сдалась. — Доу, подъем. Пошли собираться. Нас ждет долгая живописная прогулка по преисподней.
Прощались в столовой.
Кэл и Доу — оба укутанные с головы до ног, с пустыми походными рюкзаками за спиной, из которых вытрясли все вещи, — обговорили с Джеммой последние детали, ориентировочное время возвращения и план действий. Рабочий настрой ненадолго вернул их в обойму. Случившееся выдавало только то, что Кэл смотрел на всех, кроме Блайта, когда выходил из кухни.
Джемма могла бы усовеститься — это ведь она подбила Блайта украсть медальон — или посочувствовать. Нелегко быть тем, кто разочаровывает Кэла: он мог закрыть глаза на случайные ошибки, но там, где видел злонамеренную закономерность, забывал о милосердии. Джемма могла бы быть благодарной — в конце концов, Блайт спас Кэла, и это все, что имело для нее значение, — или понимающей.
Но Блайт отошел на второй план. Все, что занимало ее мысли теперь, — это Кэл и Доу, уходящие в никуда, пока она остается здесь, ждать в неизвестности.
— Если мы найдем там сигнальные ракеты, — сказал Кэл, — то попробуем запустить, как будем стартовать обратно. Ориентировочно на рассвете, лады?
Джемма сказала ему «лады». Нервный червяк, грызущий и без того пустой желудок, не дал сказать больше. Но когда Кэл повернулся к ней и протянул кулак, она не ударила по нему в ответ, как обычно. Обхватила ладонью.
— Я вернусь, — сказал Кэл.
Джемма вздохнула:
— Ага. Знаю. На пятый день с востока.
— С первым лучом солнца! — кивнул он. — Тогда хватит волноваться.
Он вел себя как обычно, хотя Джемма знала, что никакого «как обычно» между ними не осталось. Ни их разговор о Мэйси, ни то, как Кэл вел себя сейчас с Блайтом, — ничего из этого не было обычным. Все изменилось, и Джемме только предстояло разобраться, как именно.
— С чего ты взял, что я волнуюсь?
— А вопросы все тупее и тупее.
Они встретились взглядами. Все изменения — в Кэле, в ней самой, в них обоих и между ними — сейчас не имели никакого значения. Сейчас, когда Кэл уходил в холодный и темный лес, это стало неважным.
Джемма не обняла его — ей показалось, это слишком похоже на прощание. Вместо этого она почесала Кэлу бороду — как же она отросла! — и сказала:
— Как бы Доу тебя ни взбесил по пути, приведи его обратно. Мне только-только начал нравиться этот парень.
— Я знаю, — подмигнул ей Кэл.
— Еще пять минут промедления — и я уйду один, — сказал Доу из-за его широкой спины. — Всё, Махелона, выдвигаемся.
Пришлось оттаскивать буфет, а потом дверь открылась — и они ушли, топая по заснеженной хрустящей земле. На улице уже рассвело, и их удаляющиеся фигуры были темными на сером снегу и среди серых теней.
После того как баррикаду поставили на место, Норман прильнул к окну, чтобы проводить их взглядом. Джемма дала ему это время, сама же зашла в кухню к лежащему ничком Блайту. Тот дышал, и то хорошо.
— Всё, обогнули холм, — наконец сообщил Норман, отворачиваясь от окна. — Больше я их не вижу.
Джемма кивнула, стоя возле стола и крутя в руках выключенный фонарь. А потом сказала:
— Я хочу, чтобы мы кое-что сделали.
— Да, а что имен… — Норман застопорился и снова посмотрел в окно. На этот раз подозрительно. — Только не говори, что ты специально дождалась, пока Кэл и Доу уйдут? — Он нервно засмеялся, но Джемма только оглянулась на него, серьезная и сосредоточенная. Смех оборвался. — Джемма.
— Помнишь, ты говорил… — Она сделала к нему шаг. Норман смерил ее подозрительным взглядом. — Давно. В Фогарти-Мэнор. Ты спросил, сколько я знаю способов залезть другому человеку в голову…
Джемма приподняла брови: ну что, помнишь? Норману пришлось кивнуть.
— И ты сказал, что знаешь только один.
Это аркан. Магический аркан, для выполнения которого нужна куча всяких штук: артефакты, сложные пентаграммы, часы наговоренных заклинаний… И все ради того, чтобы иметь возможность проникнуть человеку в сон.
— А еще ты бахвалился перед Доу, что умеешь проводить ритуалы…
Лицо Нормана изменилось — он понял, что от него хотят. Но Джемма все равно сказала, положив руку ему на плечо:
— Я хочу проникнуть Куперу в голову.