Стоит ли говорить, что как только Кэролайн порвала со мной, я понял, что безнадежно в нее влюблен. Я не изменил мнения о романтической любви, но это не помешало мне потерять из-за нее голову. Считая любовь чем-то вроде психического расстройства, я был уверен, что достаточно раскрыть его психологические корни, и оно утратит свое влияние — старое доброе «лечение разговором». Но на самом деле любовь похожа на физическое недомогание — понимание причин не спасает от заболевания. Любовь не зависит от нашей воли. Ваше абстрактное представление о ней не способно повлиять на то, затронет она вас лично или нет. Я самонадеянно полагал, что мое неверие в любовь защитит от ее колдовства. И ощущал себя знахарем из Диля из знаменитого стишка-лимерика:
К концу зимы моя жизнь казалась мне сплошными руинами. Я лишился не только обеих работ, но и женщины, которую любил. Даже я мог увидеть в этом систему; поскольку был наглядным учебным пособием в том, как навредить самому себе. Черт возьми, что со мной не так? Почему порыв к саморазрушению, называемый Фрейдом «инстинктом смерти», настолько во мне силен?
И по закону подлости, как только я решил, что хуже уже ничего не случится, жизнь доказала, что я не прав.
29
Трудности с Гарри
О сложности моего положения я узнал в приближающийся полдень 16 февраля 1998 года. Чуть раньше мне позвонил Фрэнк Джонсон, редактор «Спектейтора», и рассказал о письме, которое пришло в их редакцию на мое имя от Теодора Годдарда из адвокатской фирмы, представляющей интересы Гарольда Эванса, супруга Тины Браун. И теперь это послание выползало из моего факса, словно ядовитая змея. Это был ответ на статью, которую я написал в прошлом ноябре для «Спектейтора», об уходе Эванса из «Рэндом-Хаус», издательской фирмы, президентом которой он был какое-то время. В письме меня обвиняли в организации «кампании» с целью «высмеять и опорочить» Эванса и его жену и угрожали подать на меня иск за диффамацию, в результате которого я буду вынужден оплатить все его судебные издержки, перечислить определенную сумму в его благотворительный фонд и подписать соглашение, которое помешает мне в будущем писать о нем и его супруге.
Так-так, подумал я, это наконец произошло. Они решили спустить на меня всех собак.
Мои коллеги с Флит-стрит предостерегали меня не перебегать дорогу Эвансу и Браун, или Гарри и Тине, как их все называли. С того времени, как в 1983 году они приехали в Нью-Йорк, Гарри и Тина успели стать самой грозной четой города. Им не только принадлежала заслуга в успехе огромного числа великолепных авторов, но на них также лежала вина за погубленную карьеру множества журналистов, которые посмели перейти им дорогу. (В «Нью-йоркере» Тину прозвали «Сталиным на шпильках».) И теперь я стал их врагом номер один. Вряд ли то, что я сделал, можно назвать «карьерным самоубийством», поскольку в тот момент моя карьера и так находилась на последнем издыхании. Это было скорее карьерной эвтаназией. Из всех впечатляющих ударов по собственным воротам, которые имелись на моем счету, этот был самым блестящим.
Впервые я встретил Тину в 1985 году в Оксфорде, будучи еще самоуверенным 21-летним студентом. В то время она была 31-летним редактором «Вэнити фэр» и прилетела в Британию провести расследование смерти Оливии Шаннон из-за чрезмерной дозы героина. Эта девушка была не только подающей большие надежды студенткой Оксфорда, но еще и дочерью одного из министров, вот почему Тине захотелось написать об этом «скандале». По ее требованию была собрана группа из «наиболее заметных студентов», в число которых затесался и я. Для встречи с ней выбрали французский ресторан. Мы все уже сидели за столом, когда она появилась.
— Ну наконец-то! — Я бросился ей навстречу, словно приветствуя давно потерянного родственника. — Женское воплощение Тоби Янга!
Все засмеялись — у меня была репутация человека, склонного говорить неуместные вещи, — но Тину это, кажется, вывело из себя. Всем своим видом она словно говорила: «Кто этот идиот?»
— Просто шучу. — Я попытался использовать другую тактику. — Я женское воплощение Тины Браун!
Тишина.
Сопровождающий Тину один из самых успешных британских журналистов ее поколения одарил меня ледяным взглядом и, едва заметно наклонив голову, важно прошествовал мимо, чтобы поприветствовать остальных студентов. За время обеда она бросила в мою сторону лишь один мимолетный взгляд. Я успел обругать себя за то, что своей выходкой лишился блестящей возможности поговорить с ней, хотя мои товарищи, кому выпал сей счастливый шанс, не извлекли из этого никакой выгоды. Один парень описал встречу с Тиной как столкновение с чужеродной формой жизни, которая обладает способностью усваивать все, что вам известно, и теряет к вам интерес в то мгновение, как насытится этими знаниями. Такова процедура слияния разумов вулканцев в сериале «Звездный путь».