Разумеется, я согласился. Не буду спорить, это было шагом назад по сравнению с моей предыдущей работой (если «Вэнити фэр» можно сравнить с «кадиллаком», то «Джиэр» тянул только на аттракционный электромобиль, но мне было не до разборчивости. Гуч предложил мне 60 000 долларов в год. Я снова в деле!
Как только Гуччионе-младший меня нанял, я тут же принялся заваливать его своими обычными сумасшедшими идеями.
Хотя в отличие от Грейдона он отнесся к ним с большим пониманием.
Вот, например, что привлекло его внимание:
Дорогой Боб.
С тех самых пор, как я начал терять свою шевелюру, женщины утверждали, что им не важно, лысый мужчина или нет. «Имеет значение не то, что у тебя на голове, а то, что внутри ее», — сказала мне моя подружка. Однако это слабое утешение. Что еще она могла сказать? «Конечно, я бы предпочла, чтобы у тебя были волосы, но от этого они вряд ли появятся»?
Мне бы хотелось провести эксперимент, чтобы выяснить, насколько сильно влияет наличие или отсутствие у нас волос на впечатление, которое мы производим на противоположный пол. Почему бы мне не раздобыть экземпляр «Как подцепить девушек», выбрать десять лучших рекомендуемых для этого фраз, а затем, побывав в 10 разных барах Нижнего Манхэттена, испробовать их на 10 разных женщинах? Следующим вечером я бы снова обошел те же бары и использовал те же фразы на других 10 женщинах, только в этот раз с одной ключевой разницей — на мне будет парик. Если во второй вечер я буду пользоваться у женщин большим успехом, чем в первый, это докажет, что женщины предпочитают мужчин с волосами. Что вы думаете об этом?
— Мне нравится, — ответил Гуч. — Вперед, Тиф. Стоит ли говорить, что в первый вечер я потерпел неудачу со всеми десятью женщинами, к которым подкатывался. Отчасти потому, что фразы из книги, что я использовал, звучали именно как фразы из книги. Как только нью-йоркская женщина понимает, что вы произносите заученный текст, то, недолго думая, отшивает вас, поскольку не хочет, чтобы вы подумали, будто она слишком глупа понять, что происходит. Ни один уважающий себя житель Нью-Йорка не желает, чтобы его спутали с приезжим из пригорода, который может на это купиться.
На следующий вечер я отправился на задание с тяжелым сердцем. Я был уверен, что меня снова ждет полный провал, даже несмотря на парик. Как я и ожидал, в первых пяти местах мои попытки закончились крахом, но удивительно: вместо того, чтобы прийти в отчаяние из-за пережитого унижения, я, наоборот, почувствовал себя более уверенным. Парик каким-то образом неуловимо изменил во мне что-то. Впрочем, это был не потрепанный старый парик. Это была великолепная грива весом в девять унций из пепельно-белокурых волос, созданная руками голливудского парикмахера. Я больше не походил на кого-то с внешностью Уильяма Хагью, кто не способен найти, с кем ему переспать в городе, который никогда не спит. Я преобразился в панка-серфенгиста с австралийского пляжа Бонди, который каждую ночь трахает новую девицу!
Моим шестым баром стал «Элбау рум», тускло освещенный подвальчик на Гринвич-Виллидж. Прошлой ночью в нем гуляли студенты из Нью-Йоркского университета, и к моему приходу музыка так оглушительно орала, что у меня не было ни малейшего шанса ее перекричать. Но в этот вечер в нем собрались любители караоке, поэтому пока настраивали аппарат, музыку отключили.
Возле стойки бара я заметил девушку, которую принял за австралийку, возможно, из-за того, что перед ней стояла порция текилы. Она выглядела необузданной и сексуальной, и я решил попробовать подцепить ее на одну из моих заученных фраз. Я пообещал себе, что использую ее лишь как «самую крайнюю меру».
— На тебе что, штаны для космических полетов? — осведомился я. — Потому что твоя задница явно не от мира сего.