— Коннор? — прошептала я, испуганно, как вдруг из кучи одежды раздалось тихое поскуливание. Мое сердце замирает. — Боже мой, что ты наделала?
Комната погружается в тишину.
— Я превратила его в щенка, — совершенно невозмутимо говорит она.
— Ты сделала что?!
— Ой, как будто это моя вина, — возмущенно восклицает она, размахивая руками. — Ты же видела его! Он явно собирался откусить мне голову.
— Нет, не собирался! — огрызаюсь я. Хотя на самом деле я не знаю. С Коннором все возможно. Но я уже чувствую, что он будет совсем не в восторге от силы Одетт.
Она ахает, будто не может поверить, что ее поймали на лжи, и указывает на меня пальцем.
— Уитли, оборотни и ликаны невероятно плодовиты, и к твоему сведению, человеческие средства контрацепции не всегда эффективны для вашего вида. Я просто пыталась помочь, вот почему упомянула зелье.
Резкий щенячий писк привлекает мое внимание, и у меня сжимается сердце. Я опускаюсь на колени и отбрасываю джинсы Коннора в сторону. Из-под них выглядывает маленький щенок хаски с большими голубыми глазами и милыми ушками. Его хвостик виляет между ног, и щенок громко скулит.
Я прижимаю его к груди.
— О боже, верни его обратно.
Но, как назло, я слышу шаги в коридоре.
— Уитли, это ты? Я весь день тебя ищу, — говорит Мария, заглядывая в комнату. Ее глаза расширяются, а на лице появляется улыбка. — О боже! Какой милый щенок! Можно его погладить?
Мария заходит в комнату и здоровается с Одетт, явно приняв за нового гостя, а щенка — за ее питомца.
— Эм, конечно, — говорит Одетт.
Я в ужасе наблюдаю, как Мария начинает сюсюкаться с Коннором в виде щенка и берет его у меня из рук.
Она превратила моего парня в щенка.
— Что ты наделала? — шиплю я на Одетт, пока щенок пытается лизнуть лицо Марии, очевидно, не осознавая себя в этой форме.
— Он намного милее в таком виде, — говорит Одетт с искренней улыбкой, наблюдая.
— Одетт, серьезно, — я топаю ногой и бросаю на нее взгляд, говорящий: Какого хрена ты творишь?
— Все будет в порядке, это должно пройти, — отвечает ведьма, пожимая изящными плечами. — Я просто разозлилась, а он был груб.
Я в шоке смотрю, как Мария начинает гладить Коннора по мягкому животику, а он виляет хвостом и высовывает язык. Мария смеется и подносит его к своему лицу, позволяя ему облизать ее всю.
Я знаю Коннора достаточно хорошо, чтобы понимать, что он буквально впадет в истерику, когда узнает, что сделала Одетт. И, скорее всего, будет в ужасе, когда поймет, что Мария с ним так сюсюкалась.
— Одетт, сделай что-нибудь и исправь это, — говорю я, нахмурившись, когда по спине пробегает холодная дрожь. Я совсем не хочу снова увидеть разъяренного Коннора.
— Я ничего не могу сделать, Уитли. Это должно пройти само. Играться с такой магией опасно, — говорит она, отбрасывая волосы назад.
— Тогда зачем ты вообще использовала магию?! — взвизгиваю я.
— Я была немного занята, пытаясь не быть съеденной твоим накачанным тестостероном парнем, — саркастично отвечает она.
— И как долго он будет таким?
Одетт пожимает плечами.
— Может, час, а может, несколько дней.
Я стону и тру виски, пытаясь понять, как управлять отелем без Коннора. Сердце начинает бешено колотиться, и я делаю несколько коротких вдохов, чтобы не запаниковать и не дать волю своей ликанской сущности. Я уже представляю, как буду объяснять Марии, что это я, и что я не собираюсь ее съесть.
Страх охватывает меня при мысли о том, что другие начнут задаваться вопросом, куда он пропал. Боже мой, а что будет, когда Аллан начнет расспрашивать об этом?
— Кто такой милый щеночек? Кто такой хорошенький?! Как его зовут? — спрашивает Мария, вырывая меня из кошмарных мыслей.
— Засранец, в большинстве случаев, — бормочет Одетт так, чтобы услышала только я.
Я бросаю на нее яростный взгляд, пораженная ее выходками.
— Его зовут Гав100, — ее мягкий, культурный голос разносится по гостиной, звуча наигранно в моих ушах. — Рифмуется с Говнодав101.
Я задыхаюсь от смеха. Ладно, это было довольно забавно.
Я в полном смятении наблюдаю, как Мария опускается на пол и начинает чесать Коннора за шеей. Ему это явно нравится — хвост виляет, а зад крепко усажен на ковер. Я хмурюсь, мое сердце сжимается, когда этот маленький щенок наклоняется, чтобы начать лизать свои яйца. И… нет. Этому нужно положить конец.
— Нет-нет, Говнодав. То есть Гав, — лицо пылает от стыда, пока я пытаюсь исправить оговорку.