— Отпусти меня, Коннор. Я не обязана тебя слушать — или какого-то другого странного извращенца, которого нахожу у себя в комнате! — выплевываю я, пытаясь заставить его отпустить меня.
Если этот мужчина узнает, как сильно он меня заводит, я убью его раньше, чем умру от унижения.
— Просто послушай меня одну минуту.
— Чего ты хочешь?
— Действует строгая политика «никаких связей с гостями», мисс Уитт. Поскольку вы отказываетесь слушать здравый смысл, а у нас не получается вести разговор дольше двух секунд, прежде чем ты начинаешь огрызаться… — его взгляд опускается, и слова повисают в воздухе.
Я тут же осознаю две вещи: Коннор О’Дойл хочет меня поцеловать, а что еще страшнее — я хочу ему это позволить.
— Убирайся из моей ванной, — огрызаюсь я.
А лучше — из всей моей чертовой жизни!
— Скажи мне, что ты не пойдешь с ним на свидание, и я уйду.
Глядя ему в глаза, я наклоняюсь вперед, заставляя себя не реагировать, когда чувствую его напряженный член у себя на животе. О боже. Он отстраняется, и я слегка вздрагиваю. Прошло так много времени с тех пор, как меня кто-то касался, и теперь мысль о том, чтобы использовать вибратор, к которому он прикасался, чтобы довести себя до оргазма, не дает мне покоя.
Стоп.
— Почему у тебя встал? — спрашиваю я хриплым от внезапного открытия голосом, осознавая внушительные размеры того, что в меня упирается. Святой гуакамоле, у Дойла явно есть чем похвастаться.
Он ухмыляется дьявольской улыбкой, и мне хочется стереть ее с его лица кулаком.
— Ты до сих пор ни с кем не переспала, да, Уитли?
Я вспоминаю тот последний раз, когда у меня между бедер был мужчина, внутренне морщась, когда понимаю, что годовщина моего развода снова прошла, а у меня не было секса уже несколько месяцев. Последний парень продержался всего пару месяцев.
— Это не твое дело, — я запрокидываю голову назад, уставившись на какой-то интересный участок над его плечом, решив игнорировать его, пока он не решит меня отпустить. — Ты так себя ведешь со всеми женщинами или только со мной?
— Только с тобой. Не думаю, что когда-либо приходилось так из кожи вон лезть, чтобы поговорить с женщиной без ссоры, — он, кажется, сам удивлен своим выводам, и, думаю, мне придется поверить ему на слово.
— Повезло же мне. Послушай, мистер «Правила О’Дойла», это уже реально надоело, постоянные перепалки, — я пытаюсь взмахнуть руками для пущего эффекта и умудряюсь скрутить их в его хватке. — Я без понятия, почему ты здесь, в моей комнате, и что ты делал с моим вибратором…
— Я ничего не делал с твоим вибратором.
— Вот это облегчение, — я съеживаюсь, зная в глубине души, что никогда не воспользуюсь этой чертовой штукой, потому что не смогу смотреть на нее, не думая о нем. На этой чертовой штуке теперь как будто бациллы несносного мистера О’Дойла.
— Ты напряжена сильнее, чем заводная юла, и была такой с того самого момента, как вошла в замок, — говорит он, как будто это оскорбление.
Я морщусь и изо всех сил стараюсь не утонуть в его глупых, красивых голубых глазах.
— Это никогда не было в списке моих приоритетов, особенно когда существуют парни на батарейках, которые могут доставлять оргазмы всегда и каждый раз, — я сдерживаю смех, видя, как у него отвисла челюсть. — Серьезно, большинство мужчин не найдут клитор, даже если им его показать. А теперь отпусти меня.
Он убирает руки, и я хватаю вибратор с пола, выключаю его и прижимаю к груди.
— Ладно, ну это было весело, — я указываю на дверь. — Вали нахуй из моей ванной, Коннор.
— Подожди. Перемирие? — говорит идиот, протягивая мне руку.
Я качаю головой и размахиваю перед его лицом своим новым вибратором, который он навсегда испортил для меня.
— Вон.
Его мышцы выпирают из-под костюма, когда он скрещивает руки на своей широкой груди, и на его лице появляется эта дурацкая ухмылка.
— Не уйду, пока ты не скажешь, каким парфюмом пользуешься, и не согласишься на перемирие.
Улыбка сползает с его лица, когда он медленно осматривает меня с головы до ног. Его лицо каменеет, когда он снова смотрит мне в глаза, и мои соски напрягаются. Ох, блядский мужчина. Он знает, что делает со мной — просто обязан знать.
Так вот почему он постоянно ко мне принюхивается?
— Glossier You36 — вот как называется парфюм, и хорошо, перемирие, — говорю я ему, вспоминая название последнего парфюма, который купила, желая, чтобы он просто ушел.
— Идеально, — он подходит ближе, и я поднимаю неиспользованный вибратор перед собой как оружие, приподнимая бровь.