Выиграть может любой, даже самый тупой, даже самый ленивый, невежественный и никчемный. Бесполезные люди, некомпетентные, абсолютно безмозглые, необязательные, бестолковые, люди, грызущие ногти, не умеющие одеваться и правильно парковаться, самые что ни на есть отвратительные персонажи – они не подвергаются дискриминации. У них тоже есть шанс. И это верно не только для телевидения.
Но денег нет. И, наверное, уже не будет. Те деньги, которыми разжился Джо’н, – вероятно, последние представители своего вымирающего вида. Когда я начинал, телевидение было могучей силой. Теперь оно просто еще один бедный родственник, робко тянущий публику за рукав, чтобы обратить на себя внимание. Крушение империи – зрелище, безусловно, волнующее, но неуютное. Все-таки больно, когда тебе на голову валятся каменные колонны.
На бессмысленной чуши не сделаешь доброе имя. Чушь и бессмыслица были всегда, и в этом нет ничего плохого. Кто из нас не потакает своим маленьким слабостям? Проблема встает во весь рост, когда нет ничего, кроме бессмысленной чуши. Вот тогда уже надо задуматься.
Жизнь – тот же фильм-катастрофа. Кто доживет до счастливого финала? Большинство из нас точно не доживет. Мы уже знаем горечь разочарования, и к финалу эта горечь только усугубится. Горечь, разочарование и бедность. Я и не думал, что когда-нибудь употреблю это слово в приложении к себе самому. Может быть, не богатый. Может быть, не знаменитый. Может быть, не настолько счастливый, как мне мечталось. Но бедный?!
Недостаточно быть двуличной, пакостной, вероломной и наглой шлюхой. Чтобы чего-то добиться в жизни, надо быть везучей двуличной, пакостной, вероломной и наглой шлюхой. Так говорил Херби. Еще одно его любимое выражение: Безмозглая наглая шлюха. Ближе к концу Херби сильно печалился по поводу нашего постразумного общества. Когда ты мертвый, в этом есть свои плюсы. Например, тебе больше не надо присутствовать на всех этих кошмарных корпоративах.
– С нетерпением жду ваших заявок, – говорит Джо’н.
Может, это и правда, поскольку он так хорошо развлекается за наш счет, но я сомневаюсь, что он читает наши заявки. Разве что бегло просматривает первые две страницы.
В прошлом году я отправил ему сценарную заявку в два часа ночи, напившись в хлам и решив эмигрировать в Аргентину и устроиться там преподавателем английского языка. Где-то на середине сценария документальной программы о контрабанде оружейного плутония я написал: «Ты все равно ничего не поймешь, друг мой Джо’н, потому что ты тупой, как бревно, и слишком ленивый, чтобы дочитать до этого места, бестолочь и невежда с большими претензиями, феноменально везучее, самодовольное одноклеточное».
Я был уверен, что Джо’н не читает заявки, разве что титульный лист и первый абзац, и бегло просматривает иллюстрации (мы давным-давно выяснили, что в заявках для Джо’на должны быть большие, цветные картинки, и этих картинок должно быть много; в конце концов, писать умные письма глупому адресату так же бессмысленно, как писать глупые письма интеллектуалу). Как выяснилось, я был прав. Но я тогда дергался целый месяц и похудел на четырнадцать фунтов.
Джо’н выходит из комнаты с таким видом, словно его ждут великие дела. Боюсь, что мне все же придется предаться фальшиво-дружескому общению в этой обители зла, прежде чем удастся сбежать.
– Умеет он напустить на себя важный вид, – замечает Джек-Список. – Его даже можно принять за кого-то, кто… как бы лучше сказать?.. в поте лица зарабатывает свой хлеб.
Это уже интересно. Джек гордится своим бунтарским, строптивым нравом, но высказывать настолько явное неуважение к начальству в компании межгалактических стукачей и умелых манипуляторов совершенно бессмысленно. В этом нет никакой очевидной пользы.
– На прошлой неделе я с большим удовольствием посмотрел твою новую программу, – говорю я Джеку.
И это правда. Я получил от просмотра истинное удовольствие. Давно я так не смеялся. Джеку вовсе не обязательно знать, что его новая программа была совершенно кошмарной. Нев-jiben-но паршивой. Собственно, тем меня и порадовала. Но похвалить человека язык не отсохнет, и похвала как минимум собьет Джека с толку, и, может быть, принесет мне какую-то пользу. Некоторые слова проникают даже сквозь многоступенчатый фильтр скептицизма. У меня когда-то была подружка, которая называла меня своим «господином и повелителем». Естественно, это была ирония, но рептильный комочек в моем мозгу на тот момент ее не уловил.