— Ваша светлость!
Жерар зашел ко мне в кабинет, когда я уже собирался ехать в Зальден.
— У тебя ко мне дело?
Я коротко взглянул на мага.
— Да, ваша светлость, — напряженным голосом сказал маг. — Это по поводу ведьмы.
— Что такое?
— Ваша светлость! Всем окружающим бросается в глаза ваша склонность к ней. Даже ваш брат стал подшучивать. А уж Камилла не упускает возможности упомянуть это при любой возможности.
Я нахмурился.
— Что за дело моим домочадцам и гостям до моей личной жизни?
— Личная жизнь правителя герцогства не может не касаться всех, — возразил маг.
— Ваша милость! — резко сказал я. — Вам не кажется, что вы суете свой нос не в свое дело?
Я редко употреблял титул при общении с магом. Титул, которым я же его и наградил. Вместе с роскошным поместьем и ежегодным щедрым жалованьем. И лишить всего этого я тоже мог в один момент. О чем маг знал. Поэтому обращался я к нему официально только тогда, когда хотел об этом напомнить. Лицо Жерара вытянулось, но в глазах продолжал гореть огонек упрямства.
— Ваша светлость! Однажды вы оказали мне честь, дав… нет, не титул виконта, а звание друга. И его мне очень не хочется потерять. Но и молчать я не могу.
— Когда дело касается ведьм, ты пристрастен, Жерар, — мягко укорил я его.
Грустная история семьи моего мага была мне известна. Его отец ушел от жены, влюбившись в ведьму. Впрочем, мать Жерара считала, что ведьма околдовала ее супруга и сделала это с корыстью. Хотя какая корысть была влюблять в себя не слишком успешного и довольно слабого мага, мне было неясно. И деньги, которые тот зарабатывал, все отдавал бывшей жене и сыну.
Но, воспитываемый брошенной и обиженной женщиной, Жерар с детства впитал материнскую ненависть ко всем ведьмам. Он хорошо управлял своей неприязнью, стараясь ее не показывать другим, но от меня не скрывал.
— Я бес-пристрастен, ваша светлость, — отпарировал маг. — Это как раз вы пристрастны. А эта вертихвостка пытается вас обольстить. Строит глазки, кокетничает, наряжается. Держу пари, что будь у нее возможность, она бы уже оказалась у вас в постели…
— Жерар!
— Наконец вспомните вашего прадедушку герцога Леринора. Он пригрел змею на сердце. Взял на службу, обласкал, осыпал золотом. А она околдовала его. Стала морить герцогиню. Именно поэтому герцог Леринор запретил своим потомкам жениться на ведьмах. И даже брать их на службу.
— Прадедушке не повезло. Но это не значит, что все ведьмы…
— Все ведьмы такие! Алчные! Лживые! Продажные! Распутные! Твари с изнанкой вместо души! — с жаром перебил меня Жерар и смутился от своей бестактности. — Простите мне мою горячность, ваша светлость! Впрочем, вы же не отмените закон вашего прадедушки?
— Почему нет?
— Ваша светлость! — пришел в ужас маг.
— Все, Жерар! — грозно сказал я магу. — Закончим этот разговор! Если мне потребуется совет, я к тебе обращусь. Как к другу. Если будет нужно. А моему придворному магу я бы порекомендовал вести себя посдержанней.
— Слушаюсь, ваша светлость! — поклонился маг, опуская глаза, в которых продолжал гореть огонек несогласия.
Этот разговор невольно снова пришел мне на память, когда мы шли с Тиной вдоль обрыва.
— Давай отдохнем и перекусим, — предложил я ей через час. — Силы нам еще понадобятся.
Ведьма радостно согласилась и уселась на подложенных плащах. Мне достались лишь жесткие камни. Девушка достала хлеб, ветчину, сваренную картошку. Я присовокупил к этому пироги с разными начинками.
Ели мы молча. Каждый был погружен в свои невеселые мысли. Да и плотно обступивший нас туман, стоящий соглядатаем за плечом, не способствовал живости и откровенности нашей беседы.
— Идем?
Я подал руку Тине, помогая встать. И снова мягкий взгляд зеленых глаз. Как робкий кустик зелени, выросший на пепелище. Нет, эта ведьма мне не лгала ни разу. Не обманывала. Ей я мог доверить свою жизнь. Безоговорочно. Она не предаст. Не ударит кинжалом в спину. И обольстить меня Тина не пыталась ни разу. Я видел ее неискушенность, ее невинность. В памяти невольно возникло воспоминание о соскользнувшем одеяле в ночи и алебастровой коже, мелькнувшей в отблеске свечи. От этого воспоминания я сразу вспотел. Но в сердце разлились нежность и восторг. Чистота тела и чистота души. Удивительное, чарующее сочетание. Но Тина не пыталась меня соблазнить. Жерар не прав. И снова я продолжал мысленно спорить со своим магом. Нет, он не смог зародить в моей душе сомнений.
Мы шли не меньше часа, когда впереди показалось что-то темное, вокруг которого разливалось смутное сияние.