— Пусть останется у него. На память. Если вы не возражаете, — тихо сказала я, отворачиваясь от Натана.
Встала с кровати.
— Разумеется, — спокойно сказал брат герцога. — В ней же нет магии?
— Можете убедиться сами. Магия ушла.
— Я провожу тебя до кареты, Тина, — сказал Натан, подавая мне плащ, который я сбросила на пуф около кровати.
— Благодарю.
Хочет поскорее от меня избавиться? Что ж, он прав. Я бросила последний взгляд на спящего Северина. «Прощай!» — прошептала беззвучно.
— Берегите брата, Натан, — сказала я, когда мужчина подсаживал меня в карету.
— Я послал за другим магом. Пока я буду подпитывать Северина своей магией вместо Жерара. Но мне одному не справиться.
— Очень правильное решение.
— Когда Север очнется, он решит, как лучше отблагодарить тебя за все, что ты сделала, — серьезно сказал дракон. — Но я уже сейчас хотел бы одарить тебя. Что я могу для тебя сделать, Тина?
Я колебалась недолго.
— Только одно, Натан. Вы могли бы писать мне, как идут дела у его светлости? О его здоровье. Просто пару строк.
Мой голос дрогнул.
— Обещаю, что буду регулярно писать, — поклонился Натан.
Он захлопнул дверцу кареты. Она тронулась в предрассветной дымке. А когда мы доехали до Зальдена, над лесом выкатилось сияющим колесом солнце. И тут же, как по команде, запели птицы. Весь мир радовался жизни. Праздновал победу. И лишь у меня на душе была не радость от победы, а пустота и чувство потери. Я уткнулась лицом в руки и заплакала.
ГЛАВА 72. Все очень грустно. И крайне хлопотно
Мир возвращался на свое место. Порой матрица Нура давала сбой: я вдруг не находила на привычном месте какую-то мелочь, типа фонаря или клумбы цветов. Однажды, проснувшись утром, я увидела рядом со входом в дом огромный муравейник. Но через час он исчез, словно его и не было никогда. Мойры старательно трудились, не покладая рук, зашивали все прорехи и убирали все нестыковки.
Лето ворвалось в Зальден стремительно и было таким же ранним, как весна. Флюгера на крышах блестели так ярко, что было больно на них смотреть, и плавились на солнце. Я распахивала ночью окно настежь, иначе под нагревающейся за день крышей дома можно было бы задохнуться.
В лавке тоже было жарко. Через большие окна ее заливало солнце. И я перебралась в садик, цветы которого сейчас соперничали друг с другом в яркости цветения. Сиреневые ирисы, ярко-красные маки, густо-розовые и белые пионы — цветы раскрасили мой зеленый садик в разные оттенки.
Тут в тени под яблоней я и принимала гостей. Чтобы можно было пройти прямо с улицы в садик, рабочие проделали в каменной стене дыру, и столяр Виллум — чей дом я когда-то избавила от злыдней — сделал мне красивую резную калитку. Причем отказался брать за работу деньги. Хорошо все-таки быть ведьмой! Доброй, но… В случае чего я за ответом в карман лезть не буду. Да, я действительно изменилась, как правильно заметила Нинель.
Натан присылал мне регулярные письма. Хоть и не каждый день. Герцог пока не пришел в себя. Жизнь в его теле поддерживали два мага, которые приехали в замок Алой зари.
«Маги утверждают, что брат непременно поправится, — писал Натан. — Но пока он без сознания. Вернется ли он прежним, или яд Стехны нанес ему сильные повреждения, и Северин потеряет здоровье — кто знает? Надо надеяться на лучшее, Тина, но быть готовым к худшему».
«Сегодня Северин шевельнул рукой. Это хороший знак. Кажется, он начинает приходить в себя».
Короткие эти послания регулярно появлялись передо мной, перенесенные из замка в лавку магически, но у меня каждый раз начинало биться сердце, когда я ломала сургучную печать с расправившим крылья золотым драконом.
Через послания Натана я узнавала и другие новости об обитателях замка.
«Сегодня я спустился в подземелье к Камилле, которую избегал полтора месяца. Она выглядела осунувшейся и грустной. Не просила прощения за то, что сделала моей семье. Но вдруг заговорила о тебе, Тина. С теплотой. Просила передать, что она всегда относилась к тебе с симпатией. Что будь у нее дочь, она хотела бы, чтобы та была похожа на тебя. Пожелала тебе счастья. Прости, Тина, может, тебе неприятно это слышать, но я обещал передать слова Камиллы».
«Я пишу тебе это, потому что не знаю, как поступить. И хочу тебя предупредить. Сегодня тюремщик позвал меня в подземелье. Камера Камиллы оказалась пуста, а цепи нетронуты. Видимо, магия ведьмы, которую не высасывал левляр, вернулась к ней, и Камилла как-то сумела сбежать из тюрьмы, Тина! Остерегайся ее! Она может прийти к тебе!»