— Трактирщик! — процедил сквозь зубы Северин. На его скулах заходили желваки. — Кто там у тебя?
Трактирщик побледнел, его глаза забегали.
— Так это, ваша светлость… Не могу знать…
— Не знаешь, кому номер сдал? — сощурил глаза Северин.
— Так жена, может, сдала…
— Врешь! — отрезал герцог, вставая. Бросил мне отрывисто: — Подожди меня на улице около входа, Тина!
— Конечно, — покладисто сказала я, заворачивая шкатулку в ткань и убирая в корзинку.
— Ваша светлость! Ваша светлость, умоляю, не губите! Ну ваша светлость!..
Оглянувшись назад, я увидела, что Северин решительно направляется к лестнице, ведущей на галерею, а трактирщик пытается заступить ему путь и, непрестанно кланяясь, о чем-то умоляет. Но разве можно остановить или хотя бы замедлить рассвирепевшего дракона? Я бы, например, даже не стала пытаться.
Несмотря на снедавшее меня любопытство, я с радостью покинула проспиртованную атмосферу трактира и вдохнула полной грудью свежий уличный воздух, в котором витали ароматы цветущей вишни и яблонь. Но мое хорошее настроение закончилось быстрее, чем вернулся Северин. И даже купленный мной у проходящего мимо уличного торговца горячий бублик с солью и маком не смог его вернуть.
Герцог тоже был мрачен. Не знаю, что там произошло в трактире — я не спрашивала. Но лицо Северина было чернее грозовой тучи. И его мысли явно были не светлее.
А я шла и предавалась уничижительным размышлениям. Понятно, что для герцога, который жил уже сто пятьдесят лет, отнять у человека минут пять жизни кажется мелочью. Что мы для него? Бабочки однодневки? Ну и пусть то были пьяньчуги! А вдруг я отняла у этих людей ценные минуты из их жизни? Вдруг именно этого времени им не хватит, чтобы осознать самое важное? Или сказать сокровенные слова дорогому человеку? Но, с другой стороны, сколько раз я сама тратила время на всякую ерунду. Листала бездумно новости, смотрела дурацкие сериалы, да просто валялась на диване, маясь бездельем. Так неужели же я не пожалела бы отдать это время для спасения мира?
— О чем задумалась, Тина? — поинтересовался у меня герцог, который наконец соизволил обратить на меня внимание.
— О смысле жизни, — буркнула я и поправилась: — Думала, ваша светлость, каких ниток не хватает в лавке и сколько надо докупить в прядильной мастерской.
Северин кивнул, видимо, успокоенный моими словами, и мы продолжили идти в молчании. На душе у меня, несмотря на солнечное весеннее утро, было пасмурно и грустно.
ГЛАВА 34. Клубок
Эти три дня давались мне нелегко. Дело было совсем не в том, что спать приходилось в маленькой каморке, где потолок практически падал на голову. Не в отсутствии слуг, большой ванны и других бытовых удобств. Дело в том, что всего в нескольких шагах спала Тина. Две тонкие дощатые перегородки — вряд ли это можно назвать стенами — отделяли меня от нее. Я лежал и притворялся, что сплю, а сам слушал, как ночью ступеньки под ногами девушки начинают скрипеть. Одна, другая, третья… У каждой был свой голос, каждая скрипела по-своему. Затем осторожные шаги по маленькому коридорчику, разделяющего две мансардные комнаты. Стукнула дверь, задвинулся засов… Наивные предосторожности. И явно не от мертвой ведьмы, которая могла проникать через стены. От меня? Смешно. Я за секунду мог бы расплавить любой железный засов. А уж хилая дверка рухнула бы от одного удара моего кулака. Я напрягал слух, пытаясь догадаться, что делает Тина в своей комнате. Шорох одежды — ведьма раздевается. Скрип кровати — ложится в постель. От этих воображаемых картин по телу пробегал жар.
Глупо скрывать от себя — девушка мне страшно нравилась. Взгляд ее прозрачных, как море, глаз преследовал меня и наяву, и во сне. Так хотелось прикоснуться к пламенеющим волосам, вытащить шпильки, или чем там женщины держат прическу, распустить шелковые пряди, чтобы они побежали по плечам жидким огнем. Вчера я нарочно подкараулил ведьму в узком коридорчике, где с трудом можно было разминуться. Тина замерла, в ее глазах вспыхнула тревога. Я встал боком, пропуская ведьму, и она, отмерев, постаралась прошмыгнуть, но я поднял руку, загораживая путь, и мышка-малышка попалась в ловушку.
— Пропустите, ваша светлость, — подрагивающим шепотом попросила девушка, не поднимая глаз.
— Ты так боишься меня?
Мне стало обидно. Разве я давал ей повод? Хотя нет, давал. Тот шантаж был все же некрасив. Хотя разве у меня был другой способ вначале? Но все же моя привычка идти напролом, не считаясь с чувствами других людей, могла ее напугать.