— Значит, умрет, — сурово сказал я, стараясь задушить жалость в сердце.
— Да, так же, как первая и вторая. Ни одна не выдержала.
— В городе звонил колокол, — сообщил я Жерару.
Мы оба невольно посмотрели в сторону мечущейся в предсмертных кошмарах ведьмы. Потом понимающе переглянулись. Что ж. Эта камера скоро опустеет. А затем, возможно, в ней появится новая постоялица. Появится, чтобы провести в муках последние дни своей жизни.
ГЛАВА 5. Погоня
Колокол бил и бил. В ночной тиши его звук был громогласен и ударял прямо по моим нервам. Зазвенела створка раскрываемого окна. Другого. И вдруг раздался человеческий крик:
— Ведьма! Ведьма в городе! Хватайте ее!
И топот ног, казалось, раздался со всех сторон.
Пока я стояла несколько секунд, остолбенев, из двух горловин темных улиц на площадь вывалились люди. В странной, опять же средневековой одежде. В руках у одних фонари, а у других оружие, похожее на секиру. Артисты? Ролевики?
— Вон она! У фонаря стоит!
— Колокол ее сразу опознал. Хватай ведьму!
— Ну точно ведьма! Рыжая! И одежда ведьмовская!
— Стража! Все за ней!
И толпа с факелами наперевес ринулась ко мне.
Ноги сработали быстрее, чем мозг. В голове еще происходила сложная обработка информации и решался вопрос: остаться, чтобы сдаться на милость аборигенам, или манкировать близким знакомством, — но ноги уже несли меня прочь. Я ринулась в тот проулок, откуда не выскочил ни один из стражников, и понеслась так, как не бегала даже за уходящим автобусом. Да и ставка были слегка повыше, чем опасность опоздать на работу.
Я понятия не имела, что со мной сделают эти люди, но почему-то все варианты ответов были неприятными, и от них несло гарью аутодафе. Слово «ведьма» вкупе с факелами в руках стражников, возможно, будило во мне какие-то древние гены, давало прямую ассоциацию с картинами из виденных фильмов, строчками из прочитанных книг и исторических статей. «Молот ведьм». Дыба. Колесование. Утопление. Сжигание. Ни одна из всплывших в воображении картинок не была нарисована в оптимистически светлых акварельных тонах.
Улицы мелькали, сзади раздавались крики, и они придавали мне силы. Но все же эти силы не были безграничными. Ясно, что рано или поздно я выдохнусь. И тогда наступит страшный конец.
Я выскочила на маленькую площадь, в середине которой стоял памятник и фонтан. Бронзовый мужчина равнодушно смотрел поверх крыш на луну, обливающую спящий город молочным светом. От площади отходило несколько искривленных улочек. Это было мне на руку. Я бросилась бежать по самой кривой. Еще один поворот, и я скроюсь из глаз преследователей.
Навес и стоящие под ним бочки бросились мне в глаза почти сразу. Вот! Это послужит мне прикрытием! Я ужом протиснулась в узкий лаз, не обращая внимания на то, что обтираюсь курткой о стену. Прикрылась сбоку сдернутой с бочек вонючей дерюгой. И замерла.
— В какой переулок ведьма повернула? Неужели ушла?
— Бежим за ней! Разделиться!
Прогрохотали сапоги, раздался лязг металла. Отблески факелов мелькнули на грязной стене. Я сжалась в комок, молясь всем существующим и несуществующим богам. Авось пронесет!
Стражники протопали мимо, и вскоре звук их шагов затих в отдалении. Звякнуло окно. Кто-то любопытный, видимо, решил глянуть, из-за чего сыр-бор. Но вот створка закрылась, и в переулке снова воцарилась тишина. Я с облегчением выдохнула и постаралась отдышаться.
Через полчаса мне стало холодно, а душу снова стал оплетать страх. Ну и что делать дальше? Придет утро, и меня рано или поздно найдут. Да и не сидеть же мне в этом закутке днями напролет. Да я через час-другой уже задубею. Начало весны — не сильно подходящее время для ночевки на природе.
Выйти? Чтобы сразу попасть в лапы к стражникам? Как я вообще тут очутилась? Что за дикий город? Провалилась в прошлое? Тогда за мной бы опричники гонялись. Или крестьяне. Среди изб. С вилами и криками: «Паки, паки вельми оглоблей окаянную бабу! Понеже!» Ну или произнося другую древнерусскую белиберду. Да и не было в истории России никакого Зальдена. Кажется. Тогда где же я? В другом мире? Верить в это не хотелось отчаянно. Но и поверить в то, что для меня, решив разыграть, создали целый город, тоже было неправильно. И еще. Тот договор, который изменился прямо у меня на глазах. Надо сказать, это произвело впечатление на меня, не избалованную всякой чертовщиной.
Мысли, как бешеные пони, носились по рингу моего разума, ржали и никак не хотели быть взнузданными. Наконец мои размышления окончательно зашли в тупик, и я сдалась на милость апатии. Сидела, ежась от холода и тупо рассматривая едва видную в темноте бочку, в которую упиралась коленями.