Как ни в чем не бывало кладу визитку на стол. Туда же чуть не падают мамулины глаза. Наконец Старшая Дочь (назовем ее Алчный Взгляд) удаляется к своему парню. Мамуля остается наедине со мной и моей гордыней.
— Не хочешь прошвырнуться по магазинам? — Я смотрю на часы. — У меня есть еще полчаса. Потом встреча с Эми в бутике. У нас большие планы, хотим заняться благотворительностью, провести аукцион с показом мод и приглашенными звездами.
Сплошное вранье: Эми назначена на вторник. Но глаза у мамули становятся в три карата. Так держать, Ви!
На самом деле я собираюсь играть в шахматы с Бланш Мне нужно с ней кое о чем посоветоваться. Например, спросить, что древние пророчества говорят о последствиях появления на Земле отпрыска Сатаны. Бланш старая. Она должна знать!
Мамуля берет свою сумку (универмаг сети «Олд нави», цена — двадцать баксов. Мамма миа!).
— Отлично! Сто лет не ходила по магазинам!
— Первым делом купим тебе новую сумку.
Мамуля прижимает к груди свою сумищу.
— А эта чем плоха?
— Ты что, ставишь под вопрос вкус дочери президента?
Мамуля явно смущена. Я беру ее под руку. Последний раз я, кажется, по доброй воле прикасалась к мамуле еще в дошкольном возрасте. Обожаю, когда последнее слово остается за мной.
Я значительно облегчаю кредитку в «Сакс» и убегаю к Бланш. Чем больше расстояние между мной и породившим меня демоном, тем свободнее дышится. Обожаю Бланш — вот бы она была моей матерью!
В парке полно народу, особенно мамаш с колясками. Вовсю цветут тюльпаны, на лужайках пасутся барашки (это я наколдовала).
Только Юрия почему-то нет. Никто не требует мзды, и Бланш, похоже, волнуется — ее многочисленные браслеты звенят громче и чаще, чем обычно.
— Ви, он ведь жив? — спрашивает Бланш, пока я расставляю фигуры.
Кстати сказать: Юрий, конечно, далеко не мальчик, но ему еще жить да жить. Вообще не люблю думать о смерти.
— Жив-жив, что ему сделается?
Бланш смотрит мне в глаза, взвешивает мои слова и наконец кивает.
— Он умер. Я чувствую. Сердцем.
Она кладет руку на грудь.
Как же мне все это надоело! То Мегс залетела, то мамуля пригремела, то Марв вляпался, то Эми затеяла аукцион. По-моему, многовато для одного человека. А тут еще Бланш, моя подруга, вообразила, что потеряла единственную любовь.
— Да с чего ты взяла?
— Ты правда считаешь, что Юрий жив?
Бланш смотрит на меня своими совиными глазищами.
— Конечно! — вру я, небрежно взмахнув рукой. — Давай уже играть, а?
Бланш, кажется, успокоилась, зато теперь у меня нервная дрожь. Видите ли, два года я не знала ни забот ни хлопот. А тут вдруг все сразу навалилось.
Чтобы хоть на время забыть о проблемах, я трижды подставляю под удар свою королеву. Бланш ни разу не воспользовалась ситуацией. Неужели все так серьезно? Вообще-то Бланш не упускает таких возможностей, за что я ее и люблю.
— Твой ход, — говорю я, выждав десять минут.
Это почти предел. Больше высидеть я не в силах, иначе взвою или рвану в туалет, а в Центральном парке и то и другое чревато.
— Нет, Ви, я только что ходила.
Я моргаю и смотрю на доску, внимательно проверяя расположение фигур. Все так и было.
— Бланш, я поставила пешку на дэ-четыре. Сейчас твой ход.
Она окидывает доску отсутствующим взглядом и качает головой.
— Да я присягнуть могу, что ходила.
— Нет, не ходила.
Бланш берет свою королеву и снова ставит ее на место.
— Что-то у меня в последнее время провалы.
— Неужели они и на шахматы распространяются?
Бланш снова берет королеву. Я боюсь вздохнуть. Бланш ставит королеву на место. Отомри!
— Не помню, выключила я кофеварку или нет.
Я закатываю глаза.
— Бланш, это нормально. Таких вещей никто не помнит. Для чего, по-твоему, изобрели кофеварки, которые отключаются автоматически?
Бланш берет королеву. Наученная горьким опытом, я больше не задерживаю дыхание, а довольствуюсь созерцанием браслетов, которые живут своей жизнью.
— На той неделе я потеряла в автобусе шляпу.
— Ты что, ездишь на автобусе? — спрашиваю я, а сама думаю о том, что Бланш действительно потеряла шляпу.
— Да, вот уже несколько лет. Ви, откуда у тебя этот снобизм?
Снобизм, ха! Обвинять служанку дьявола в снобизме — все равно что, снявши голову, плакать по волосам.
— Бланш, ты правда думаешь, что я страдаю снобизмом?
— Еще как страдаешь! Ты должна с этим бороться, Ви.
— Так значит, я плохая? А что, если я сотворила кое-что похуже? Например, продала душу дьяволу?