*Bella senorita - прекрасная девушка (ит.) **Big - большой (англ.); ***Grand -большой (фр.); ****Синтагма - площадь в центре Афин. ***
Сегодня мы на зачистке. Дом за домом мы продвигаемся вглубь квартала, официально уже подконтрольного нам. Но такие заявления нас больше не трогают. Мы уже знаем, что к чему. Стекло хрустит под ногами, слышны тихие команды. Все собраны и внимательны. Идёт трудная работа. Похоже, на этот раз нам действительно повезло. Никого нет. Последний дом проверен, и я с любопытством осматриваю квартиры. В одной из них поднимаю с пола маленькую книжечку. Обложка совсем грязная. Открываю. Это Блок, "Двенадцать". С трепетом листаю перепачканные страницы. Когда-то давно я любил поэзию. Даже мнил себя знатоком Серебряного века. Посещал поэтические вечера. Собрал неплохую библиотеку. И вот я здесь... Страницы шуршат... "Ветер, ветер - на всём божьем свет!" Эти слова сейчас очень понятны и близки. Голос из другого мира шепчет мне о настоящем. Стою совершенно зачарованный. Подходит ротный. Кличка "Гадюка". Мировой мужик, но с ним не забалуешь. У него нюх на тех, кто отлынивает. - Балдеем?! - Не-е.. - Что это у тебя? Я протягиваю ему книгу. - Это Блок... "Двенадцать... Отличная вещь! Он берёт её и, не глядя, аккуратно бросает на пол. Потом роется в разгрузке и вынимает гранату с вкрученным запалом. Вертит ей у меня под носом и вкрадчиво вещает - Вот ЭТО - Отличная Вещь! А блок, это 10 пачек сигарет. Варежку не разевай... Он подталкивает меня автоматов к выходу - Давай, давай... Не спи... Я иду дальше. Его реакция меня не возмущает. Мне понятны его слова. Все наши усилия здесь направлены только на одно - выжить. Нам нельзя расслабляться. Стоит на минуту раскиснуть, забыть, где ты и смерть не заставит себя ждать. Он просто хочет меня спасти. Я ценю это. Ротный, мужик что надо, хоть и змея порядочная... Спускаюсь вниз. Я - грязный, вшивый, усталый, злой и осторожный. Блок, это 10 пачек сигарет. Я - просто солдат. За неполный месяц боёв мы все прожили целую жизнь. Жизнь длинную, тяжёлую, полную лишений и всё же очень яркую и запоминающуюся. Мятые, небритые, с воспалёнными глазами и осунувшимися лицами, в порванных, прожжённых и прострелянных бушлатах, мы выглядим как стая бродячих собак. Мы так же чешемся, греемся в лучах редкого солнышка и спим, где придётся. На отдыхе мы медлительны и сонны, за исключением сладостного момента получения кормёжки. Тут мы проявляем истинные чудеса прыти и хватки. Потом мы снова еле двигаемся и норовим уснуть. Но дразнить нас не стоит. Наши мышцы стали сухими и жёсткими, как вяленое мясо. Они не знают усталости. Усталость - частью нас. Она больше не воспринимается. Она, как шрам или увечье. Её нет. Мы - неутомимы. Наши чувства и рефлексы необычайно обострены. В одну секунду, вся "стая" ощетинивается и скалит стальные клыки. Не тронь, чужак! Разорвём! И рвали... Те из нас, кто уцелел, научились убивать быстро и эффективно, не раздумывая. Влёт. Разбираемся потом, если разбираемся... Правда, в гражданских мы не стреляем. По крайней мере, специально. У всех на это свои причины, а любителей просто дать очередь у нас поубавилось... Хотя, в горячке городского боя, кто-то из жителей, несомненно, попадает под пули и снаряды. Верил и хочу верить, что эти пули были не мои... И только одни беззащитные существа не получают нашей пощады. Это толстые и лоснящиеся трупные крысы. Они уничтожаются при первом же появлении. Офицеры бодрят нас "ласковыми" словами. Им самим приходится не сладко. Особенно тем, кто действительно офицер, а не тряпка. Мне кажется, что они вообще не спят. Особенно плохо они выглядят после разговора с вышестоящим командованием. Нелепые, дурные, преступные и откровенно предательские приказы, совсем не редкость. Им стоит большого труда сохранить наши жизни, и они честно выполняют свой долг. Спасибо им всем от нас, потому как от Родины спасибо не дождёшься... Мой дед, тот который вернулся с войны, охотно рассказывал о ней моему отцу и старшему брату. На фронт он попал уже взрослым, состоявшимся мужчиной, офицером, ему было 40 лет. Будучи до войны архитектором, он стал сапёром. Вернулся с легким ранением и тяжёлой контузией. Его рассказы были спокойны и просты, в них никогда не присутствовал ужас или обречённость. Наоборот, он говорил, что не смотря ни на что, никогда больше он не чувствовал такой свободы. Такого единения. Такой полноты жизни. Мой старший брат часто спрашивал его, видел ли он танки. Он отвечал, что да, видел... - А близко видел? - И близко видел... - Страшные они? - Не очень... - А самолёты... видел? - Видел... - А они вас бомбили? - Бомбили... - А вы боялись?.. - Бывало... - И что же выделали? - Воевали... Мы же солдаты... Армия. Его слова, а точнее его спокойствие, не идёт у меня из головы. Конечно, он был старше нас, и всё воспринималось им иначе. Но, похоже, главное было не в этом. Просто он, в отличие от нас, знал, за что и с кем, он воюет. Что защищает. Мы же, были просто брошены под пули и умирали, не понимая, кому это было нужно. Дед прожил ещё много лет и умер в полдень 9 мая, так же тихо и спокойно. Наш юмор тоже "обострён". Нервная система взвинчена до предела и требует разрядки. На отдыхе, чьё-то падение вызывает дружный хохот, а удачная шутка, особенно с глубоко интимным уклоном, смех до коликов. Со стороны, всё это больше похоже на истерику. Так оно и есть. Но что делать, нам всем здесь здорово достаётся... Вот кто-то протягивает мне кусок хлеба с тушёнкой. Не замечая подвоха, я радостно вцепляюсь в него зубами и чуть их не ломаю. В хлебе патрон от "Калашникова"... Шутник так хохочет, что падает спиной в костёр и никак не может встать. Он визжит и захлёбывается от смеха, несмотря на горящие штаны... Все в полном восторге. Да и я тоже. Вот один боец вскакивает, низко наклоняется и, не сгибая ног в коленях, упирается руками в землю. Другой, мигом сообразив в чём дело, подскакивает к нему сбоку. Он делает вид, что опускает ему в зад, т.е. пардон, в ствол миномёта, мину. Затем он отшатывается, и присев на корточки, зажимает руками уши. "Миномёт" шумно пускает ветры... В зависимости от громкости, знатоки определяют его калибр. Некоторые залпы действительно впечатляют... После "поесть" и "пошутить", особенной популярностью пользуются рассказы о женщинах. У большинства из нас никогда и ничего с ними не было, но все корчат из себя бывалых развратников, уставших от долгого и тяжёлого порока... Стремясь поразить друг друга, мы переходим все грани приличия. Даже камни и те кажется, краснеют от наших "воспоминаний". Удачные истории пересказываются помногу раз. Сюжет их, с каждым разом, все более захватывающ и похабен... Мишка, на удивление всем, рассказывает трогательные и неожиданно целомудренные, истории. В них, он всегда остаётся ни с чем, а коварная девушка уходит от него к другому. Его рассказы всем очень нравятся. В них чувствуется нежность. Но, мы ещё очень молоды и стыдимся своих чувств. Что бы скрыть своё замешательство, все просят рассказать что-нибудь меня. Я пользуюсь репутацией "знатока". Порой, мне удаётся выдавать такие пошлости и словесные кульбиты, что самому потом противно... Зато, ни у кого больше не возникает сомнений в моей причастности к греху. Сами понимаете как это важно... - У меня соседка по этажу, - начинает один боец и все сразу подсаживаются ближе - во-о-о-т с такими титьками. Начало истории нас воодушевляет, и мы рассаживаемся вокруг него как похотливые обезьяны. Предвкушая подробности, мы дружно закуриваем. Во-о-от такие! - Повторяет он и рисует в воздухе заманчивые полусферы. - Ого! 4-ый наверно?! - Не...5-ый. Точно 5-ый. - Слышь, Шланг, это какой? - Покажи-ка ещё раз! - Во!!! - Да таких не бывает! -Ну, вот такие. Не меньше! - 5-й размер. Железно! - 5-ый! Вот это да! Вот бы ... Довольный рассказчик даёт нам вдоволь посмаковать "предмет" истории. Когда страсти немного стихают, он продолжает. - Захожу я как-то к ней, уж не помню, что мне надо было... - Известно, Что, тебе надо было! - Не выдерживают бойцы. - Да уж точно не за солью заходил, подлец ты этакий! А с виду тихий! Ну ты её... И дальше следует невыр