Обретя собственный автомобиль, Бет постепенно поняла: до сих пор она никогда не имела своего угла. И когда снимала комнату совместно с другими девушками, и когда жила у Чеда, и потом, когда вновь снимала комнату, и, наконец, теперь, с Томом, ей ничего другого не оставалось, как только наилучшим образом приноравливаться к чужому пространству. То есть Бет привыкала к чьей-то любимой музыке, чьим-то кастрюлям и сковородкам, книгам и даже фотографиям из Лувра — последние непременно развешивались по стенам. Пожитки Бет, еще чей-нибудь хлам, — все основательно перемешивалось, и получившаяся куча мала принадлежала одновременно каждому и никому. Дом на Квин-Энн-Хилл они с Томом обставили вместе, но мебель практически полностью купил на свои деньги Том, и потому право «вето» весьма часто оставалось за ним. Бет принимала это как данность, с которой ничего не поделаешь и с которой, как с плохой погодой, следует просто смириться.
С помощью регулятора она установила в «ауди» умеренную летнюю температуру — 21 °C, сохранявшуюся, даже если откинуть верх. Здесь, в машине, Бет чувствовала себя настоящей владелицей частной собственности. Женщина сидела в водительском кресле, и перед ней открывался вид, напоминавший просторы за окнами Блейнгеймского дворца, виденного ею за год до рождения Финна: ощипанный овцами луг, неясные очертания вязов и дубов и многие, многие акры земли, предназначенной лишь для успокоения души и праздных мечтаний. Глядя тогда во все глаза на это великолепие, Бет воскликнула: «Как в раю!» — и действительно, пейзаж казался ей неземным. Она еще подумала, сколько труда и поразительного мастерства потребовалось, чтобы создать нечто настолько живописно бесполезное. Теперь Бет ощутила смутный отголосок того чувства. Ее офис находился в десяти минутах езды от Квин-Энн-Хилл в сторону центра, поэтому практически два часа в неделю, проделывая путешествие от дома до Клондайк-билдинг, она имела возможность наслаждаться роскошным и необычным видом.
Другие машины практически не попадались, и автомобиль, словно чайка, отдавшаяся воле ветра, несся вниз по Каунтербэлэнс. Только светящиеся стрелочки циферблатов на панели управления напоминали, что четырехлитровый двигатель работает. Салон «ауди» был изолирован от внешнего мира наподобие звукозаписывающей студии с мягкими стенками. Уютно устроившись в кожаном сиденье с небесно-голубой отделкой и посматривая на маршрутный компьютер, Бет потягивала кофе, впитывала звуки песни Люсинды Уильямс и успевала как раз вовремя.
Сначала просмотр «Артура» по ТВ, потом активное поедание сухого завтрака из злаков, затем победа над никак не желавшей застегиваться пуговицей на джинсах, а после — резкий поворот кругом и возвращение за забытыми купальными принадлежностями, и чуть позже — встреча с громаднейшим слизняком на дороге, а также взаимный обстрел любезностями с Эминой матерью, которая посещала вечерние занятия по литературе продвинутого уровня, и аналогичного рода общение с Салли, воспитательницей Финна — только после всех этих событий Том вернулся наконец домой и тут же услышал телефонный звонок в кабинете на третьем этаже. Задыхаясь от бега вверх по лестнице, он снял трубку, сказав «алло».
— Томас. Это Шива. Шива Рэй.
Хотя Шиве, по слухам, было слегка за тридцать, его голос с заметным певучим индийским акцентом напоминал скорее о каком-нибудь представителе предыдущего поколения англичан. Член клуба на Пэлл-Мэлл, диктор с Би-би-си (Альвар Лидделл, например!) — вот кто мог бы говорить с таким сочным оксфордско-кембриджским прононсом.
— В данный момент нахожусь в воздухе, — веско сказал Шива, — лечу из аэропорта Форт-Уэрт в далласский аэропорт имени Кеннеди.
Шива Рэй почти всегда звонил с борта самолета, создавая впечатление, будто единственно в полете ему и удавалось выкроить свободную минутку. Том постоянно испытывал неловкость, общаясь с ним.
Том не являлся заведующим кафедрой — им был Бернард Голдблатт, весьма посредственный специалист по литературе восемнадцатого века. Но однажды, задержавшись из-за плохой погоды в Денвере, Рэй устроил телефонные переговоры в режиме совещания и заявил: «Том — свой человек. Мы мгновенно понимаем шутки друг друга, верно?» Однако до сих пор никаких шуток не наблюдалось, по крайней мере Том еще ни одной не уловил.