Лара проскрипела зубами:
- Нет!
Краузе отпустил волосы девочки, и просипел:
- Пожарьте это девке пятки!
Полицай подошел к Ларе, и резким движением сорвал с нее ботинки и чулки. Девочка вздрогнула. Другой пособник фашистов схватил за руки юную партизанку. Усатый полицай извлек из кармана зажигалку, и полыхнул красным пламенем. Потом поднес огонек к босой подошве девочке. Лара вскрикнула и дернулась. Полицай схватил девчонку за ногу, и снова поднес зажигалку к круглой, розовой пятке. Лара заскрежетала зубами, но сдержала крик. Ее бледное лицо, стало пунцовым от боли.
Полицай умело водит пламя, по ступне. Стараясь поджарить всю поверхность, но не спалить полностью. Подошвы у девочки были жесткие, мозоли еще не успели размягчиться. Лара бегала босой от мороза до мороза, и даже некоторое время и после того, как выпал снег.
Краузе глядя на безупречные, красивые ножки, почти взрослой девчонки ощутил в себе желание. Ему даже захотелось не торопиться с добычей информации, а мучить, и наслаждаться пыткой такой красивой девчонки...
Краузе приказал:
- Давай вторую ножку, и не покалечь!
Полицай очень противно усмехнулся, и кивнул:
- Я уже имею опыт! Пытку можно будет и повторить!
Лара снова задергалась, заскрежетав зубами. Но сдержала крики, хотя тяжелое дыхание, и сбегающий по красному лицу пот говорил, что девочке это дается нелегко.
Краузе жадно смотрел, наслаждался болью, которую испытывала юная партизанка. Вот так... Закричит или не закричит? На босой подошве у девочки много нервных окончаний, и от огня производиться жуткая, ни с чем несравнимая боль. Лара чувствует на своем языке кровь. Ей очень больно. Девочка старается отвлечься. Представляет, что она бегает по горячему пляжу. А это не страшно... Вот Краузе тоже не страшный. Пузатый паршивый фашист.
Гитлеровцы, наверное, заключили завет с темными сверхъестественными силами, раз смогли завоевать половину мира, и значительную часть СССР. Однако не все потеряно, раз стоит столица Москва. Да Сталинград, судя по последним новостям, все еще держится. Как сообщал Левитан - изматывая противника, Красная армия удерживает Сталинград. С этим городом связаны надежды на то, что удастся переломить ход войны.
Лара через силу растянула губы в улыбке.
Фон Краузе стукнул кулаком по столу и проревел:
- Уведите ее, завтра на рассвете повезем на расстрел!
Лару подхватили под руки, и поволокли в подвал. Девочка нашла в себе силы крикнуть:
- Смерть фашистским палачам!
Полицаи выволокли, сидящая в углу женщина в белом халате и темных очках спросила у штурмбанфюрера:
- И что девчонка так дешево отделается?
Фон Краузе напыщенно заявил:
- Ее расстрел будет ложным! Пускай девочка трясется от страха перед неизбежной смертью!
Женщина в белом халате кивнула и заметила:
- Упорная девчонка, для нас было бы делом чести ее сломать и заставить признаться!
Фон Краузе тяжело вздохнул и заметил:
- Как ни странно, но наиболее упорно молчат подростки. Толи юный организм обладает более высоким болевым порогом, толи эти сопляки не понимают ценности жизни.
Женщина в темных очках кивнула:
- Скорее подростки даже сильнее чувствуют боль, чем взрослые. Но маленький герой живет в сердцах. Они сильнее верят в коммунистические бредни, и более искренние в своем мужестве. Но мы пропустим Лариску через ад, и будем на ней проводить эксперименты истязаний!
Краузе усмехнулся и, потирая руки, заметил:
- Да я люблю такие эксперименты! Это будет реальный выбор!
Лару вместе с другими пленными женщинами заперли в подвале, за кованной железом дверью. Девочка легла на гнилую солому, но зверски болела исполосованная спина. Лара перевернулась на живот. Саднили покрытые волдырями подошвы и, девочка приложила их к холодной стене.
Стало чуть легче, но Лару стало знобить. Женщины в камере тоже были полураздеты, босиком. Все молодые, а три и вовсе девочки не старше юной партизанки. Одна из них, худенькая, с синяками на лице, прикрыла Лару платком. Две женщины легли с правого и левого боку девочки, от чего было немного теплее. Камеру не топили, но женщин много, и они согревали помещение своими телами. Пленниц разули, многим били и прижигали пятки. Ноги у всех мерзли, и вообще сидеть в камере мучительно.
Солома подгнила, с потолка капало. Оконце в самом верху, и забрано решеткой.