Синдром Вильямса развивается из-за генетической мутации, которая проявляется в ярко выраженной умственной отсталости в сочетании с исключительными лингвистическими способностями (а также некоторыми физическими особенностями). Хотя люди, страдающие этим синдромом, нередко демонстрируют отменную интуицию и повышенную способность к сопереживанию, их средний коэффициент интеллекта (IQ) составляет 50-70 — примерно столько же, сколько при синдроме Дауна. Попросите десятилетнего ребенка, страдающего синдромом Вильямса, принести два определенных предмета из шкафа, и он обязательно все перепутает и принесет не то, что нужно. Такие дети часто не умеют завязывать шнурки и не могут сложить 15 и 20, а когда их просят нарисовать, например, человека, едущего на велосипеде, изображают мешанину из спиц, колес, цепей и ног. Однако если попросить такого ребенка, например, перечислить животных, которых он знает, он может выдать обширный и нетривиальный список. Одна девочка в ответ на такой вопрос назвала, в частности, бронтозавра, птеранодона, зебру, козерога, яка, коалу, дракона, кита и бегемота5.
Такие дети — неисправимые болтуны. Им постоянно хочется говорить, даже с незнакомыми, которым они долго и выразительно рассказывают что-нибудь, перемежая рассказ эксцентричными восклицаниями и дословными цитатами: “...И тут она мне говорит: ‘О нет! Я же забыла кекс в духовке’, а я отвечаю: ‘Эх, ну и дела! С горелым кексом чаю не попьешь, а она говорит: ‘Побегу-ка я домой, может, еще успею его спасти, пока он в угольки не превратился’, а я ей: ‘Да уж давай беги...
Как ни увлекателен стиль таких рассказов, сюжеты их почти всегда банальны и иногда полностью вымышлены. Эти дети не хотят никого обманывать и выдумывают все это вовсе не для того, чтобы добиться какой-либо выгоды. Просто язык для них не столько средство передачи информации, сколько способ налаживать контакт и поддерживать близость с другими.
Зеркальные нейроны
Близость к себе подобным и возможность их понимать относятся к важнейшим потребностям и всех нормальных людей, и представителей любых других видов, которым для выживания необходима та или иная форма сотрудничества. Эти потребности настолько важны, что способность к их удовлетворению развилась в ходе эволюции задолго до того, как интеллект наших предков позволил им стремиться к сотрудничеству осознанно. Судя по всему, эта способность заложена в самом устройстве мозга млекопитающих.
Один из механизмов социальной интеграции (возможно, важнейший из них) связан с системой зеркальных нейронов. Так называют нейроны головного мозга, которые активируются, во-первых, когда человек или животное выполняет какое-либо действие, а во-вторых, когда он (или оно) наблюдает, как это действие выполняет кто-либо другой. Похожее свойство отмечено и у нейронов, участвующих в возникновении эмоций и мышлении: некоторые из них в норме активируются в тех случаях, когда человек испытывает определенные эмоции или когда у него возникают определенные мысли, но также и в случаях, когда он замечает такие же эмоции или мысли у других. Эффект зеркальных нейронов и похожие “зеркальные” свойства нейронов, связанных с эмоциями и мыслями, позволяют наблюдателю моментально и автоматически получать представление о том, что в настоящий момент чувствует другой. Например, когда мы видим, как человек поднимает тяжелый предмет, зеркальные нейроны, которые возбуждались бы у нас при поднимании тяжестей (и создавали чувство напряжения и тяжести), возбуждаются и создают у нас ощущение (пусть даже настолько слабое, что мы сами его не осознаем), будто мы также поднимаем тяжесть. В итоге нам не приходится даже задумываться о том, что именно тот человек в данный момент чувствует: нам это сразу становится известно из собственных непосредственных ощущений.
Способность интуитивно понимать, что чувствует или думает другой, по-видимому, лежит в основе как подражания, так и сопереживания. Именно она помогает нам обучаться различным действиям, просто наблюдая за действиями других, и именно она позволяет нам, видя другого человека, которому больно, не только узнать о том, что ему больно, но и самим ощутить его боль. Эта способность, вероятно, сыграла важную роль в развитии нравственности.
Зеркальные нейроны были впервые открыты в премотор-ной коре обезьян (а). У людей они, по-видимому, занимают также области лобной доли, связанные с намерениями и эмоциями (б).
Зеркальные нейроны были открыты в 1995 году — случайно. Группа исследователей из Пармского университета под руководством Джакомо Риццолатти пыталась выяснить, какие именно нейроны в моторной коре обезьян активируются при выполнении определенных действий. Однажды они вживили электроды в премоторную кору одной обезьяны, чтобы измерить активность нейронов, сопровождающую выполнение простого действия — взятия рукой кусочка пищи. Во время небольшого перерыва один из экспериментаторов, проголодавшись, подобрал один из кусочков и положил себе в рот точно так же, как это делала обезьяна.