В подобных случаях хранящиеся в коре сознательные воспоминания о событиях, с которыми связана психологическая травма, могут быть труднодоступными, потому что записываются аномальным способом. Показано, что продолжительный стресс оказывает влияние на работу гиппокампа. У ветеранов войны во Вьетнаме, страдавших от посттравматического стрессового расстройства (применительно к подобным случаям называемого также военным неврозом), было обнаружено на 8 % меньше ткани гиппокампа, чем у ветеранов той же войны, этим недугом не страдавших. В ходе еще одного исследования было установлено, что объем ткани гиппокампа у людей, в детстве совращенных или пострадавших от жестокого обращения, был на 12 % ниже нормы. Было также показано, что этим людям свойственны нарушения памяти, касающиеся как самих событий, вызывавших у них психологическую травму, так и других, позднейших событий18.
Повреждения гиппокампа, наблюдаемые у людей, получивших тяжелые психологические травмы, возникают, по-видимому, в результате длительного повышения уровня гормонов стресса. Как мы знаем, непродолжительный всплеск уровня этих гормонов способствует формированию воспоминаний. Но постоянное действие этих гормонов на мозг, судя по всему, может вызывать повреждения гиппокампа, приводящие к пагубным последствиям для вызова воспоминаний в сознании и консолидации памяти.
Высказывалось предположение, что полученные в детстве психологические травмы могут также приводить к распределению воспоминаний по нескольким разным отделам. В результате складывается впечатление, что в мозге сосуществуют две или более личности (так называемое расстройство множественной личности, диссоциативное расстройство идентичности). Первый известный случай такого расстройства описан в 1817 году, но широкую известность этот недуг приобрел только в 1957 году, когда вышел фильм “Три лица Евы”, в основу которого лег реальный клинический случай. В то время даже те, кто признавал существование данного расстройства, считали его крайне редким. Однако сейчас некоторые врачи утверждают, что расстройством множественной личности страдает до 1 % населения США.
Расстройство множественной личности составляет еще один предмет серьезных разногласий среди профессионалов (впрочем, и у публики также). Одни психиатры считают, что это просто выдумка, мнимое расстройство, существующее лишь в бурном воображении некоторых пациентов и сговорившихся с ними врачей. Другие признают реальность данного расстройства и полагают, что оно обладает четкой этиологией и отличается характерными физиологическими признаками. В 90-х годах XX века оно вызывало немало споров, потому что считалось связанным почти исключительно с совращением в детском возрасте. С тех пор интерес к расстройству множественной личности, как и к другим диссоциативным расстройствам, несколько ослабел19.
К числу диссоциативных расстройств относят целый ряд недугов, для которых характерно отрывочное восприятие окружающего. При этом некоторые ощущения, которые в норме были бы осознанными, подавляются и не достигают сознания. Всем нам свойственно частично “редактировать” свой жизненный опыт. Если бы мы этого не делали, нас переполняли бы всевозможные впечатления, чувства, мысли и эмоции, которые постоянно у нас возникают, и мы не смогли бы нормально функционировать. Сознательно сильно сужая свое восприятие, мы можем, например, подавлять чувство голода, когда срочно нужно закончить работу, или забывать на время о других проблемах, когда нужно отправить детей в школу. Даже крайние формы диссоциации в некоторых случаях оказываются полезными. Например, врачам или медсестрам нередко приходится подавлять в себе чувства сострадания и отвращения, чтобы как следует выполнять свои обязанности. Если бы при виде страданий пациента их всякий раз переполняла жалость, им было бы сложнее ему помочь. Но иногда механизм диссоциации заходит слишком далеко, например, действуя постоянно (в результате врач может полностью утратить чувство жалости, не проявляя его даже в свободное от работы время) или не допуская в сознание ощущения, о которых нам следовало бы знать.
В расстройстве множественной личности, как и в диссоциативной фуге, задействован механизм, осуществляющий “нарезку” воспоминаний, из-за которой человек лишается доступа к некоторой части сведений из собственной автобиографической “базы данных”, почти целиком доступной большинству из нас.