У людей из разных регионов выражения лица, служащие проявлениями эмоций, похожи, и, значит, нейронные сети, обеспечивающие их демонстрацию и восприятие, определяются скорее врожденными особенностями устройства мозга, чем влиянием культуры. К базовым выражениям лица относятся проявления грусти, радости, отвращения, гнева и страха. Тысячи других гримас представляют собой смесь этих выражений в разных пропорциях.
Дети начинают адекватно реагировать на выражения лиц почти сразу после рождения, и с возрастом эта способность улучшается8. Ее совершенствование происходит по мере развития лобных долей, кора которых отвечает за эмоции.
У людей, смотрящих на эту фотографию человека, лицо которого выражает сильное отвращение, в мозгу начинается всплеск активности в той же области, которая активизируется, когда человек сам испытывает отвращение, причем чем сильнее выражены эмоции на фотографии, тем сильнее реагирует на них мозг испытуемого.
Проявления страха9 улавливает и распознает миндалина. Одна ее часть реагирует на выражения лиц, другая чувствительна к различиям в оттенках голоса, например скрежетанию, свидетельствующему о гневе, или дрожанию, выдающему страх. По-видимому, к голосовым проявлениям эмоций чувствительнее миндалина левого полушария, а к выражениям лиц — правого. Судя по всему, человека с повышенной чувствительностью миндалины можно особенно легко расстроить, а человек с пониженной чувствительностью этой структуры может казаться довольно скучным.
Миндалина расположена в глубине каждой височной доли, перед гиппокампом. Она оценивает важность поступающих в мозг сведений и, если выявляет потенциальную угрозу или выгоду, посылает по телу сигналы, подготавливающие его к действиям, например драке или бегству. Кроме того, миндалина посылает информацию дальше, в кору лобной доли, где та вызывает осознанные эмоции, такие как гнев, страх или радость.
Информация поступает в миндалину со всего головного мозга, в том числе из структур, ответственных за удовольствие, боль, память и работу органов чувств. Все вместе они непрерывно “комментируют” происходящее.
Сигналы разного типа, поступающие в миндалину (розовые блоки), вызывают специфические физиологические реакции, побуждающие тело к определенным формам поведения (красные блоки). Психологические травмы иногда приводят к повышению чувствительности миндалины к опасности, в результате чего даже сравнительно небольшой повод может вызывать сильную реакцию. Посттравматическое стрессовое расстройство характеризуется внезапными тяжелыми приступами паники, связанными с чрезмерной реакцией миндалины на стимулы, “напоминающие” ей о первоначальной травме.
Ослабленная активность миндалины может быть отчасти полезна (это не позволяет не только сильно радоваться, но и слишком расстраиваться10), однако она затрудняет общение. Для тех, кому сложно распознавать эмоции по голосу и выражению лица, обычный разговор может стать настоящей пыткой: “Я научился следить за губами людей, с которыми разговариваю, и замечать, когда они показывают зубы. Это позволяет мне понять, что человек улыбается. Когда я вижу, что человек показывает зубы, я стараюсь улыбнуться ему в ответ. Еще я смотрю на глаза. Когда человек улыбается, кожа по углам глаз собирается в складки. Беда в том, что во всем этом нельзя моментально разобраться. Когда мне становится ясно, что человек улыбнулся, он уже может говорить о чем-нибудь другом, и я улыбаюсь в ответ не совсем вовремя. Людей это раздражает. Наверное, им кажется, что я не очень внимательно их слушаю. Должно быть, люди передают массу информации через выражения лиц. Я... вижу, как много я теряю, когда прислушиваюсь к разговорам других: многое передается без слов. Но самое скверное — это что люди часто не принимают меня всерьез. Когда не понимаешь выражений лиц других, сложно и собственному лицу придавать подобающее выражение, поэтому (если только я не прилагаю очень большие усилия) я вообще не пытаюсь что-либо выразить на лице. Из-за этого люди думают, что я говорю неискренне. Иногда они даже подозревают меня во лжи. Раньше меня это сильно расстраивало. Теперь я слежу за тем, чтобы подкреплять все, что я говорю. Если мне дают еду и я хочу сказать, что мне она нравится, я слежу за тем, чтобы сказать о ней что-нибудь особенное, например ‘Здесь очень интересные приправы’, а не просто ‘Очень вкусно’. Если я хочу показать, что сержусь на кого-то, я могу ругаться. Мне не нравится это, но иногда ничего другого не остается, если я хочу, чтобы меня поняли, и это уже вошло в привычку. Общение дается мне очень нелегко. Иногда я слишком устаю и стараюсь какое-то время вообще ни с кем не общаться. Иногда я чувствую себя одиноким”.