Некоторые виды на каком-то этапе своей эволюции совершили следующий шаг в развитии коммуникации: они сделали ее намеренной. Это изменение также сулило огромные выгоды. Представьте себе, что вы собака с выводком игривых щенков, один из которых постоянно запрыгивает вам на спину, и вы хотите заставить его больше этого не делать. Можно прекратить эту игру, укусив его. Это позволит вам добиться своего, но может повредить драгоценному вместилищу ваших генов, нанеся урон делу его (и их) выживания. И вот вместо этого вы щелкаете зубами, предупреждая детеныша и добиваясь того же эффекта, не сопряженного с риском. Точно так же лошадь, собака или рыба могут делать вид, что встают в позу готовности к драке, чтобы отпугнуть потенциального агрессора. Если сделать это достаточно убедительно, это позволит добиться желаемого эффекта, не вовлекая никого в потенциально опасную для обоих борьбу.
Гоминиды, которым повезло обзавестись свободными, подвижными руками, разработали особенно удобную разновидность преднамеренной коммуникации — жестикуляцию. Жесты по-прежнему играют немалую роль и в нашей современной жизни и нередко оказываются даже эффективнее слов: попробуйте описать спираль, не используя рук, или передать на словах смысл пожатия плечами. Жестикуляция не только служит нам ценным приложением к вербальной коммуникации, но и играет роль запасного языка, используемого в тех случаях, когда другие недоступны. Глухие дети, которых не учат языку жестов, сами придумывают сложные системы жестикуляции, включающие последовательности жестов, на первый взгляд похожие на предложения. Однако у таких детей не вырабатывается настоящего языка, и без него мир абстрактного мышления, по-видимому, остается для них недоступным. Поэтому глухих детей следует обучать формальному языку жестов, похожему по своей структуре и грамматическим правилам на разговорные языки.
Полтора-два миллиона лет назад жестикуляция потеснилась, уступив место “настоящему” языку. Развитие языка дало людям орудие, позволившее им подняться на более высокий уровень сознательности. Преднамеренная коммуникация с помощью поз и подражания в свое время позволила нашим далеким предкам сделать первый шаг от мира “здесь и сейчас” к другому, альтернативному миру, в котором детеныша не требуется кусать, а с дерзким соперником не обязательно драться. Но набор возникших в связи с этим возможностей был довольно ограниченным. Язык же открыл нам целую вселенную.
Представьте, какой могла бы быть ваша память, если бы вы не владели языком. Как бы вы запомнили, например, что бананы — хорошая еда? Банан физически нельзя хранить в голове, чтобы сравнивать с ним плоды, поэтому его образ должен храниться в виде сенсорных впечатлений о форме и цвете, гладкой кожуре и характерном запахе. Встретившись снова с чем-то желтым, гладким и длинным, пахнущим как банан, вы сверяли бы эти сенсорные ощущения с записанными в памяти и понимали бы, что перед вами та самая хорошая еда.
Речевые зоны нашего мозга располагаются преимущественно в левом полушарии, вокруг и над левым ухом. Главные из них — это зона Вернике, позволяющая нам разбирать слова других людей, зона Брока, позволяющая нам самим говорить (и, возможно, содержащая так называемый “грамматический модуль”), и угловая извилина, отвечающая за смысл.
В первом приближении можно считать, что именно так у нас сохраняются воспоминания (с языком или без языка), и эта система неплохо работает. Но что если вам захотелось просто вспомнить, что такое банан? Как извлечь из памяти сенсорные воспоминания о нем? Без какого-то символа, например названия, вам не за что будет зацепиться, чтобы извлечь образ банана из памяти. Его можно будет припомнить под влиянием внешних напоминаний (например, при виде еще чего-нибудь желтого), но произвольно, по собственному желанию вызвать этот образ в сознании будет гораздо сложнее. Научившись же навешивать на предметы и живых существ словесные ярлыки, вы сможете устроить у себя в голове удобную картотеку, где будут храниться разнообразные отображения окружающего мира. У вас появится возможность извлекать эти отображения по собственной воле, жонглировать ими, сопоставлять их и выдвигать новые идеи. Вы сможете пользоваться единым шаблоном, упорядочивая и структурируя свои мысли и придавая форму и постоянство представлениям, которые без шаблона оставались бы туманными. Это позволит размышлять об абстрактном: о честности, справедливости, авторитете и тому подобном.