Здесь, конечно, доминирует рифма, которая задает ориентацию в этом хаосе: town, short, frown и hurt (город, коротко, хмуриться и ранен) представляются достаточными, чтобы передать в зародыше трагическую фабулу города и ее взаимоотношения с людьми, его населяющими. Раны и хмурый вид, насилие и травмы — вот условие и следствие всех человеческих конфликтов, они задают парадигму, которой следуют все частные случаи. Метрическая структура двух последних строк этой строфы служит для усиления этой динамической взаимосвязи. Третья строка начинается усеченным дактилем, переходит в другой дактиль и анапест, заканчиваясь ударным frown (хмуриться). Такое сочетание дактиля и анапеста неизбежно оставляет пиррихийный пробел из безударных слогов в строке, и в него вставляется her (ее), а приватив и метоним (less и frown) (меньше и хмуриться) говорят о бессилии индивидуума. И хотя слово someone (кто-то) в последней строке имеет начальное ударение, оно нейтрализуется своей семантической неопределенностью (кто эти кто-то?). Мы знаем только, что они ранены.
Первая строфа создает напряжение между обыденным и опасным посредством усеченной шутки: «Ты коротко стрижешь волосы, чтобы было меньше во что стрелять?»[286] Стихи позволяют Бродскому использовать эту шутку гораздо более сдержанно; в самом деле, в этой части стихотворения чувствуется тактично не высказанная мысль. В то время как соприкосновение банального и ужасающего и есть трюизм североирландского конфликта (и, безусловно, он был таковым ко времени приезда Бродского в Белфаст), краткие интерполяции главной мысли на протяжении стихотворения придают теме новое освещение.
Вторая строфа демонстрирует поразительную смесь противоположностей. Читателя вводят в реальность повседневной жизни героини, чье присутствие было лишь метонимическим в первой строфе. В простом пересказе может показаться, что здесь все обыденно: она вегетарианка, она готовит на традиционном ирландском топливе. Правда, «they shoot here where they eat» (стреляют там, где едят) (т. е. обстреливают рестораны), но то, что она ест дома, защищает ее от опасности. Однако сравнение в первой строке безнадежно усложняет эту адаптацию выживания. Нам говорят, что память как парашют. Следовательно, память может спасти нас, когда мы в свободном падении, т. е. удержать нас от падения на почву реальности. Что же мы делаем, когда складываем воспоминания: храним их на будущее или, как настоящие парашютисты, не даем себя обнаружить? Это замечательно поливалентный образ, который играет на мнемонических склонностях ирландской культуры.