— Ну раз уложился по времени — так о какой замене речь? — меланхолично ответила я.
Он мягким шагом пересек холл, остановился под лестницей и глядя на меня снизу вверх, пропел:
— Рапунцель, Рапунцель, спусти свои косоньки вниз.
— На, мне не жалко! — я лихо перекинула через перила две длиннющие, до коленок, косы.
Денис, безжалостно топча диван, залез по нему на поддерживающую лесенку колонну, подтянулся, ухватился за перила и сладко меня поцеловал.
— Не свалишься? — шепнула я.
— Так держи крепче! — посоветовал он. — А то вот, сползаю! — его губы спускались все ниже и ниже. Я ржала от щекотки как сумасшедшая, а он усердно чмокал мою футболку в районе пупка.
— Что тут происходит? — раздался вдруг ледяной голос.
— Мама, — сказала я от неожиданности.
А бедный Дэн все же свалился.
Тут надо сделать лирическое отступление. Дело в том, что у меня есть маменька. Благодаря ей я никогда не стану доброй христианкой — заповедь о любви к родителям мне решительно не соблюсти. Мать у меня, прости Господи, змея еще та. Заслуженная учительница по виду и повадкам, седоватые волосы всегда аккуратно уложены каким-то валиком, худенькая, и даже вроде с виду безобидная — пока не открывает рот. А если уж открыла — все. Тушите свет. Ибо далее последует в зависимости от ситуации либо нуднейшая проповедь, причем в прямом смысле, с извлечением из сумки брошюрок — мать у меня Свидетельница Иеговы, — либо нотация. Что лучше — непонятно.
Мой образ жизни она решительно отвергает, считает что я ерундой занимаюсь, и до сих пор пытается отправить меня учиться в педагогический. Так же она крайне желает видеть меня замужней дамой, с выводком ребятишек около юбки — но вот то, что я открыто живу с Дэном нерасписанная — повергает ее в столбняк. Однажды, после пары часов ее воплей, что я распутница и падшая женщина, что он мной попользуется и бросит меня брюхатой, причем непременно двойней, которую я принесу ей, маменьке, в подоле — я совершила необдуманный поступок. Я встала и сказала — что Дэн мне в общем-то давно предложение сделал, так что пусть успокоится! Мать посмотрела на меня недоверчивым взглядом и язвительно спросила, чего ж я до сих пор не замужем, а? А я возьми да ляпни — мол, я считаю что надо сначала пожить вместе годика три, дабы потом не пришлось со скандалом имущество делить и детей одной растить на алименты.
С тех пор мать моя беззастенчиво наезжает на Дэна — мол, ты мою дочь опозорил и грех покрыть не хочешь, Дэн скрипит зубами, явно проклиная свое хорошее воспитание, которое не позволяет ему сказать моей маменьке все, что он о ней думает. Ну а потом они дружно начинают капать мне на мозги — когда ж я узаконю наши отношения.
Сначала я яростно отстаивала свою точку зрения, теперь же с видом олигофренки пялюсь в окошко, иногда открывая рот, чтобы сказать: «Мамочка, ну перестань!» С таким же успехом можно просить грозу не проливать дождь из тучек на землю.
В общем, все поняли, насколько тяжела моя жизнь? Тогда прекращаю ныть и идем дальше.
Когда я увидела маменьку, мне враз поплохело от мысли, что у нее, оказывается, есть ключ. Дэн сидел около дивана, потирал ногу и на мой панический взгляд уныло покачал головой:
— Это не то что ты думаешь. Это я растяпа и не закрыл дверь.
Уже который раз замечаю, что мы с ним понимаем друг друга без слов!
— Маня, — снова возмущенно повторила маменька. — Что за разврат я вижу?
Мы с Дэном поежились под ее брезгливым взглядом. Маменька же набрала в грудь побольше воздуха и начала:
— Вы ведете себя недопустимо!
— Мам, — прервала я ее.
— Не смей меня перебивать!
— Послушай меня все-таки, — пожала я плечами. — Во-первых, я у себя дома и имею право делать все что мне в голову взбредет. Во-вторых, мне двадцать восемь лет. В-третьих, простите, но чему ты возмущаешься? Дэн мне почти муж!
— Он тебе, милочка, не муж! — злобно заметила она. — Попомни мои слова, он:
— Леди, а я тут, если вы не заметили, — тактично проинформировал Денис. — Здравствуйте, Ольга Алексеевна.
Мать смерила его уничтожающим взором и снова развернулась ко мне.
— Перед соседями стыдно, — шипела она. — Меня все спрашивают — мол, это кто с твоей Маней, муж? А мне и сказать нечего.
— Как это нечего? — удивился Дэн.
— А кто ты ей? — рявкнула мать. — Любовник ты ей! Хахаль! Сегодня тут, завтра там, а пока пользуешься Манечкой да растлеваешь ее!
— Это еще кто кого растлевает, — несчастно буркнул Денис.
— Мать! — твердо сказала я. — Перестань пожалуйста!
— Да как перестать??? — завопила она. — Перед людьми стыдно!!!
И тут Дэн психанул.
— Помолчите, Ольга Алексеевна! — неожиданно рявкнул он, схватил из вазы букет и начал медленно подниматься ко мне по лестнице, смотря прямо в глаза.
— Магдалина, — голос его был мягок, словно шелк. — Я гарантирую, что у нас еще будут трудные времена.
Я во все глаза смотрела на него, не понимая, что он задумал.
— Я гарантирую, что однажды кто-то из нас захочет уйти, — продолжал он идти ко мне, не отрывая от меня взгляда. — Но я так же гарантирую, что если я на тебе не женюсь, я буду жалеть об этом каждый миг моей жизни.
На миг замерев, он слегка нерешительно признался:
— Потому что ты единственная в моем сердце…
Он добрался по второго этажа, остановился передо мной и серьезно, слегка печально сказал:
— Ты выйдешь за меня?
— Да, — прошептала я, донельзя изумленная.
Пока Дэн меня целовал, маменька не проронила ни звука. Я специально косилась на нее — она стояла около двери и раскрыв рот, во все глаза смотрела на нас. Черт возьми, в конце концов это неприлично! Могла бы и отвернуться! Впрочем, гораздо страннее было то, что она не завопила, что мы занимаемся развратом.
Дэн наконец оторвался от меня, и тут маменька очнулась. Слегка прокашлявшись, она робко подала голос:
— Денис Евгеньевич, а регистрация когда?
Мы с Дэном одновременно ухмыльнулись. Ну вот, махом он из растлителя несчастных девиц превратился в Дениса Евгеньевича!
«Дура! — завопил вдруг голос, — Вот тебе и свадьба! Ты что, забыла??? А следом — болезнь и гроб!».
— Я думаю, что в конце нед…, — начал Дэн.
Я ловко закрыла ему рот ладошкой и принялась подсчитывать:
— Так… Банкетный зал надо заказывать во «Временах года», — там еще неизвестно когда примут заказ, платье шить буду у Мюглера, он с кожей работает классно, это тоже время надо…
— Ух ты! — восхитился Дэн. — Кожаное свадебное платье!
— Не мешай, — отмахнулась я. — Ну насчет свадебного путешествия тоже решить надо. У тебя как проект, над которым ты сохнешь? — повернулась я к Дэну.
— Работаем, — пожал он плечами.
— Когда готов будет?
— Месяца через два. А что?
— Так, — задумалась я. — Уже получается очень определенно, что пока проект не будет закончен, свадебное путешествие накроется пшиком.
И тут мать снова завопила:
— Манечка, доченька, что ты несешь??? Какое платье? Какой банкет? Хватай его, пока он согласен!
— Да-да, через плечо и в загс! — тихонько согласился Денис.
— А к чему спешка-то? — не поняла я.
— Так тебе ж уже тридцать!!! — трагически понизив голос, пояснила маменька.
— Двадцать восемь! — поправила я.
— Так ведь много!
— Да? — удивилась я.
Хм… Кому может и много, но по мне так молодость в разгаре. Скачу, аки козлик на лужайке. Серьезности — ни на грош. Незнакомые люди обращаются ко мне «девушка». Ну не чувствую я груза лет!
— Мать верно говорит, — жарко дышал мне в затылок Дэн, — ты ее слушай!
— Чего? — я развернулась к нему, уперев руки в боки. — Ты хочешь сказать, что согласен с тем, что я уже старая, и следовательно, раз уж нашелся дурачок — покупатель на залежавшийся товар — надо ловить удачу за хвост???
— Ты чего? — хором воскликнули маменька и любимый.