— Так он же старый!
Я внимательно посмотрела на нее и спросила:
— А тебе-то сколько?
— Восемнадцать на днях стукнуло! — призналась она.
— Тогда может и правда старый, — задумчиво согласилась я. — Ну ладно, Сонь, я тебя честно предупредила. Если чего замечу — пеняй на себя. Хотя вообще — я девушка добрая, и жить ты у меня будешь как у Христа за пазухой.
— Не, ничего не заметите! — тут же поклялась она.
— Смотри, — я поднялась с кровати.
— Тетя Магдалина, — неуверенно спросила она. — А если он сам ко мне начнет приставать? У нас в деревне девчонок мало было, так я от наших мужиков не знала, куда и спрятаться. Хотя честно — честно я их никак не завлекала. А если и тут так получится?
— А вот как начнет приставать — так ты мне сразу и скажи, — строго велела я. — Тогда он вылетит, а ты останешься. Ясно?
Она покивала головой.
— В общем, Сонь — вон там за дверью ванная комната, мойся, приводи себя в порядок, мы с Дэном сейчас ненадолго уйдем, вернусь — обед приготовлю. Пока уж бутербродами тебя накормить придется, извини.
— Я и сама могу все приготовить! — тут же вызвалась Сонька.
— Да? — с сомнением посмотрела я на нее.
— Я люблю готовить! — уверила она меня. — И вообще — приятно будет вам помочь, все не нахлебницей у вас буду жить.
— Ты — не нахлебница, а родственница, — наставительно сказала я.
— Тогда тем более говорите, где кухня! — улыбнулась она.
— Из холла одна из дверей ведет на кухню. Вернее, это столовая, кухня дальше, смежная с ней, но думаю, что разберешься.
— Найду! — кивнула она.
Дэн дожевывал на кухне круассанчик и с интересом читал Men's Health.
— Послушай, — я села напротив него и вздохнула, — как тебе Сонька?
— Да ничего, вроде, но вот медовый месяц она нам подпортит, — отозвался он. — Впрочем, я уже продумал. Будем снимать номер для новобрачных в отеле несколько раз в неделю. Так даже романтичнее, верно?
— Верно, — с облегчением улыбнулась я. — Только имей в виду — не дай Боже на Соньку взглянешь с интересом.
Он отложил в сторону журнал, посмотрел на меня долгим взглядом и, наконец, сказал:
— Магдалин, я не страдаю педофилией.
— Наше дело — предупредить, — пожала я плечами. — Я с тобой честна. И прямо говорю — что не переживу, если ты еще кем-то увлечешься.
— Мадемуазель ревнива? — светски осведомился Дэн.
Глаза его при этом смеялись.
— Мадемуазель ЖУТКО ревнива, — наставительно ответила я.
— А почему я этого раньше не замечал? — слегка разочарованно спросил он. — Я уж было, подумал, что тебе все равно.
— Так раньше повода не было!
— И не будет! — твердо пообещал он и полез целоваться.
— Теть Магдалин… ой!
Мы резко отпрянули друг от друга и покосились на дверь. Там, вся пунцовая, стояла Сонька и пялилась в пол.
— Что, София? — слегка кашлянув, спросил Дэн.
— Да я в ванную пошла, а там ни шампуня, ни мыла, — тихо проговорила она.
— Сонь, там все в шкафчиках лежит, неужели ты их не заметила? — жалобно сказала я.
— Заметила, — прошептала она. — Только рыться не стала — чужой ведь дом, еще чего…
Я аж застонала от такой простоты.
— Соня!!! Все что в комнате и в ванной — все твое, ясно? И, надеюсь, ты у меня не будешь спрашивать, можно ли включить телевизор или лечь в кровать, ладно?
— Ладно, — пискнула она и исчезла.
Мы с Дэном переглянулись.
— Намечаются непредвиденные трудности, — заметил он. — Может, переселимся в мой коттедж?
— А Соньку одну тут оставим? — мрачно ответила я. — Не выход. Девчонка еще одна жить явно не умеет.
— Может, ей квартиру тогда купить?
— Думала, — вздохнула я. — Говорю ж, девчонка несамостоятельная. Молодая. Как такую одну оставить?
— Тогда, может быть, мать твоя ее к себе возьмет? — осторожно предложил он.
Я посмотрела на него как на идиота, ей-богу.
— Ясно, — без слов понял он.
— Слушай, я вот одного понять не могу — как молодые семьи живут с родителями в одной квартире? — задумчиво произнесла я.
— Скоро мы нечто подобное выясним, — скрипнул он зубами.
— Собирайся, чадо, — вздохнула я, вставая. — Пошли погуляем.
Гулять мы с ним любили. Было в этом нечто чудесное — взяться за ручки и бродить по улицам, беседуя при этом. Дэн обычно брал с собой цифровой фотоаппарат и приставал к прохожим — сфотографируйте нас. Те никогда не отказывались, видя наши счастливые рожицы. Еще он постоянно тыкал меня — мол, ты обратила внимание, как на нас люди смотрят? Голос его был исполнен гордости, я же лишь дипломатично кивала. Я б тоже пялилась во все глаза, увидев предмет своих девичьих грез, двухметрового парня, от красоты которого перехватывает дыхание — рядом с невзрачной простушкой, даром что коса до колен.
Я так и не поняла — сам он меня любит — или действует мой приворот? Не знаю… Во всяком случае, я после приворота его не разлюбила, как обычно бывает в таких случаях. С каждым днем он мне все дороже и дороже. Но я — здравая девушка, и понимаю, что я некрасива. Что же его держит тогда около меня? Хотела бы я знать ответ на этот вопрос…
Очень бы хотела…
Около книжного магазина сидел дед Минька, местный нищий и наш подопечный. Мы бросили ему в кепку денежки, присели около него и я спросила:
— Ну что, дед Минь, как дела?
— Да ничо, — в его седой бороде мелькала хитрая улыбка, пока он ловко выхватывал наши купюры из кепки, оставляя там медяки. — Сама как?
— Сама трудится, — пожала я плечами и достала из сумки собственноручно приготовленную ватрушку.
— Опять? — скривился он.
— Дед Минь, ну ты ж знаешь, что ничего злого тебе это не принесет, — заверила я его.
На эту ватрушку была сведена нелюбовь мужа к жене, что заказала мне этот обряд, и ее непременно надо было дать нищему милостыней.
— Да знаю я, что мне ничего с нее плохого не будет, — вздохнул дед. — Но уж очень ты, Марья, готовишь погано, уж прости за правду.
Дэн заржал.
Я хмуро на него посмотрела.
— А чего? — сквозь смех сказал он. — Дед правду говорит. Вот только круассаны у тебя классные, да и те покупные.
Я пристыжено заткнулась.
— Ладно, дочка, не печалься, — похлопал меня дед Миня по плечу и храбро принялся жевать ватрушку.
— Я если что — визит к стоматологу оплачу, — тревожно глядя на него, пообещала я.
— Да ладно тебе, — отмахнулся он. — С утра не жрамши, не до хорошего. Попить будет?
— Дэн, — посмотрела я на любимого.
Тот без слов понял, сбегал на угол и принес большую бутылку коки.
— Лучше б пивка взял, — тревожно косясь на меня, прошептал ему дедок.
— Я слышу, — заметила я. — Дед, ты конечно большой, но ведь знаешь, как я к алкоголю отношусь.
— Эх, Марья, — укоряюще посмотрел на меня дедок. — Жизня-то у меня не сахер, вот беленькой сугреюсь с вечерка — глядишь, и повеселей стало!
Мы с Дэном переглянулись и он спросил:
— Опять из дома выгнали, что ли?
Денис у меня очень ответственно подошел к вопросу попечительства над дедом Миней. Побеседовал с его дочерью, от которой дед однажды и сбежал в вольное плаванье, ну и та после беседы с ним была готова хоть черта с рогами приютить — Дэн у меня обаятельный! Материальную помощь опять же подкидывает. Самого дедка устроил лифтером, только тот в первую же смену напился до поросячьего визга, и больше его к честному труду не потянуло.
— Не, Клавка моя за ум взялась, — радостно сообщил дед. — Ко мне как к родному относится.
— Еще б, ты ж ей отец, — усмехнулся Дэн.
— Не, сынок, ты ж знаешь как она меня раньше гоняла, — вздохнул дед Миня. — А чичас по головке гладит, горемычным называет да котлетами кормит. Аж не знаю, куда сбежать от такой заботы.
— Ты у нее побывал, что ли? — недоуменно посмотрела я на Дэна.
Хотя… Котлетками Клавдия своего отца даже после визита Дэна не кормила. Да и Дэн все по вечерам вспоминает, что вторую неделю уже как собирается Клавдию навестить, но никак не выберется, все время я да работа отнимают.