Эйви приподнял бровь.
- Я сказал твоему отцу, - его мягкий голос напоминал мне горячий шоколад.
- Отлично. Мой папа знает о моем пар... о тебе больше, чем я.
Сейчас все обретало смысл. Вот почему папа спрашивал, что я чувству к Эйви, когда нам делали маникюр.
- Я думал, что ты хотела, чтобы я приехал.
- Я хотела, Эйви.
Эйви быстро остановился. По всей видимости он мне не поверил.
Вот сейчас действительно неловко: мы не прикоснулись друг к другу, не обнялись, даже не посмотрели друг на друга. Я могу до посинения повторять, как скучала по нему, хотя я и так уже посинела, потому что моя задница отмерзла на такой холодрыге.
- Поговорим в квартире, хорошо?
Он кивнул и последовал за мной. Когда мы вошли, портье отдал Эйви его большую сумку цвета хакки.
В лифте Эйви смотрел строго перед собой, а я стояла позади него. Не могу поверить, что он здесь, в Америке, в Чикаго, в моем лифте!
В моей голове столько вопросов крутиться, но самый главный - почему он здесь? Я думала, он будет на службе до февраля.
Смотря на него, я удивлялась, как за несколько месяцев он изменился. Ух, сейчас он выше и сильней, чем прошлым летом. Очевидно, он много тренируется. Клянусь, его осанка стала более гордой, а взгляд решительней, чего я совсем не помнила. Грубая самоуверенность.
Будущий командир.
От него исходила энергия дикого зверя, словно в лифте он страдает клаустрофобией.
Дверь лифта открылась, и я направилась к своей квартире. Мутт встретил нас громким "Арг!", а его хвост так энергично вилял, и я подумала, что вот-вот и он отвалится, если он еще начнет еще больше радоваться.
Глаза Эйви широко распахнулись.
- Он gadol... большой, - сказал он на иврите, а потом на английском, нагнувшись, чтобы погладить Мутта. Когда Мутт потянулся к его промежности, он спокойно и уверенно сказал: - Умри.
- Не красиво так говорить моей собаке.
Возможно, Эйви не такой, как я думала. Сказать моей собаке "умри" совсем не круто.
Эйви поднялся во весь рост.
- "Умри" на иврите значит "остановись", Эми. Тоже самое, что и "Достаточно, я не хочу, чтобы твой нос тыкался в мои яйца". Так лучше?
О нет. Дела идут не очень хорошо.
- Да, - застенчиво сказал я. - Все хорошо.
Мутт начал царапать дверь и тянуть поводок. Я бы хотела, чтобы Мутт немного подождал, но когда нужно идти, то ничего не попишешь и не важно, человек ты или животное.
- Мне нужно выйти с ним на улицу, или он напрудит прямо на полу.
Эйви опустил сумку на пол и сказал:
- Я пойду с тобой.
Проблема в том, что нам нужно честно и откровенно поговорить (и это уж точно не случится в парке для собак). Я не хочу, чтобы Эйви еще сильней отдалялся от меня.
- Не нужно. Я отойду всего на минутку. В смысле, Мутту нужна всего лишь минута. Подожди здесь, ладно?
Он кивнул.
- Хорошо.
Я поспешно пристегнула поводок к ошейнику Мутта. В лифте Мутт смотрел на меня выразительными щенячьими глазками, и иногда мне кажется, что под белой шерсткой скрывается человеческая душа.
- Эйви здесь. Встреча получилась неудобной. Что мне сделать, чтобы все наладить?
Мутт, смотря на меня, высунул язык и начал сопеть так.... словно пес, который хочет писать.
От моей гениальной собаки не последовало никакого ответа.
Когда мы вошли в собачий парк, я отцепила поводок. Мои мысли были не о Мутте. Об Эйви. Я размышляла о том, что скажу ему, когда вернусь домой.
Признаюсь, что поцеловала Нейтана... дважды?
Это ничего для меня не значит, но все же я участвовала в этом. Но сколько раз ты должен участвовать в этом, чтобы это сочлось за обман?
И как можно считать, что обманул кого-то, с кем даже не состоишь в официальных отношениях? Важен ли ярлык "встречаетесь" или главную роль играют чувства, живущие в твоем сердце? Боже, я так облажалась.
Может ли моя жизнь стать еще хуже?
Словно по команде, до меня донеслись крики и шум с другого конца парка. Когда я развернулась, мои глаза широко распахнулись, увидев, как Мутт вытворяет неприличные дела с другой собакой.
Обычно он выкрутасывается перед кабелями, показывая, кто в доме хозяин.
Но только не сегодня.
Мой тупой Мутт развлекался с Принцессой. Принцесса - это драгоценейшая чистокровная собака мистера Обермейера.
И у них серьезные намерения. О черт.
Когда я подбежала к ним, мистер Обермейер начал кричать на меня:
- Оттащи своего пса от моей Принцессы!
Я с трудом сглотнула.
- Как... как Вы себе это представляете?!
В состоянии аффекта, я краем глаза увидела, как Митч наблюдает и смеется. Большинство посетителей, раскрыв рот, с ужасом наблюдали за развернувшейся сценой. Все знали, что лучше держать подальше своих собак от Принцессы мистера Обермайера.
Я начала кричать на Мутта, чтобы он оставил в покое Принцессу.
- Мутт, уйди! Сюрприз! Оставь ее в покое! УМРИ! - ничто, даже слова Эйви не подействовали на него.
Сейчас все, что я хочу - так это УМЕРЕТЬ.
- Сделай что-нибудь, а не выкрикивай команды, которые твоя собака даже не понимает, - закричал мистер Обермайер. - Поторопись!
Я шагнула к собакам, увлеченным танцем любви.
- Отойди от Принцессы, - прорычала я сквозь стиснутые зубы. - Она не твой типаж.
По всей видимости, у Мутта селективный слух.
Подойдя ближе, я почувствовала приступ тошноты. Я далеко не натуралистка. Прирвать двух собак в очень интимный момент. да еще на глазах у целой публики совсем не мое.
Глубоко вздохнув, я приготовилась к унижению. Я остановилась позади Мутта и ухватилась за его туловище. Я потянула. И еще потянула. Но Мутт отказался отойти. Черт побери.
Как только я сдалась и отпустила его, Мутт отошел от Принцессы, как будто ничего сверхважного не произошло.
Мистер Обермайер побежал к своей собаке.
- Он запятнал ее честь.
- Мистер Обермайер, это всего лишь собака.
Старик шокировано заморгал, и мне показалось, что он еще сильнее побледнел, если такое вообще возможно.
- Принцесса - законная чемпионка благоразумия.
- Разумеется, - пробубнила я.
Мистер Обермайер оглядел толпу, собравшуюся вокруг.
- Кто-нибудь вызовите полицию.
Могу представить, как меня сажают в тюрьму, потому что моя собака развлеклась с драгоценным пуделем по кличке Принцесса.
- Мистер Обермайер... пожалуйста...
- Кто заплатит ветеринару за это грандиозное фиаско? Между прочим, у нее сейчас течка. Она должна была спариться с чистокровным псом! Теперь у нее будет помет дворняжек, а не чистокровных щенков. Все это из-за тебя, ведь ты не можешь справиться со своим животным.
Старик выглядел так, словно его вот-вот прихватит инфаркт, а его морщины поглотят бледное лицо.
- Мне жаль, - сказала я, пытаясь унять повисшее напряжение. Единственный виновник случившегося – это моя собачонка.
Мистер Обермайер вскинул руки.
- Мне жаль? Как твоя жалость может изменить произошедшее?
Никак.
- Я не знаю.
- Если он не породистой, то твоя обязанность кастрировать его, - сжав губы, мистер Обеймайер ушел прочь, а Принцесса с напыщенным видом побежала рядом с ним.
Меня не волнует, что Мутт не породистый. Он мой. Эйви подарил мне его, а это важней какой-то породистой собаки.
О нет, Эйви!
Я подбежала к Мутту и закрепила на нем поводок. Я направилась домой, но при этом старалась сохранить дистанцию от мистера Обермайера и его собаки. Я немного подождала, пока они поднимутся на свой этаж, а потом рискнула войти в лифт со своим псом.
Я нашла Эйви, сидящем на нашем диване: его локти покоились на коленях, а руку сцепились воедино.
- Мне очень жаль, что я так долго, - сказала я, сняв с Мутта поводок и вновь повесив его на крючок. - В парке произошел один инцидент, - я посмотрела на Мутта. Он лежал на спине и выглядел таким счастливым и расслабленным, каким я его никогда не видела.