Александр же пытался его успокоить:
— Врач-то ни при чём, они сделали всё что было возможно. Иначе бы...
— Иначе бы что!
— Иначе бы ты умер!
— Да лучше бы умер!!!
— Рот закрой! Брат...
В палату вошли медики, скользнули быстрым движением к Виктору и вкололи ему успокоительное. Он тут же уснул. Врач произнёс, — Меня зовут Пётр Ираев.
— Вы что творите!
— У него шок, будет сложно принять факт отсутствия зрения, тяжело с этим смириться. Поддержка родных ему поможет.
— Из родных остался только я, — сказал Александр. Тяжёлый вздох разнёсся по комнате.
— Ничего страшного, главное, что они есть. Даже если один. Это больше чем ноль. Пройдёмте за мной, я вам дам список лекарств и врачей, с которыми придётся иметь дело.
— Психолог у него уже есть. Думаю, он поможет ему справиться с этим. — Александр последовал за врачом. Взяв список лекарств, впопыхах устремился за лекарствами, напоследок спросив, когда выпишут Виктора.
— Завтра, можно завтра, но только, если под вашу ответственность.
Александр без колебаний согласился.
Виктор очнулся на следующий день. Врач с утра уведомил его о том, что брат его завтра заберёт домой. Сегодня же он не успевает, слишком много лекарств и врачей нужно найти. Но он сегодня со всем этим справиться.
Лёжа в палате в полном одиночестве, Виктор, окунувшись в свои меланхоличные мысли, вёл разговор с самим собой.
“Вот значит как — я так не смог понять этот мир, а он, видимо, не смог понять меня. Судьба! Непредсказуемая ты сука. Ну почему я так сожалею о том, что не смогу теперь видеть мир, который мне до рвоты неприятен. Как так, твою же!..”
Пульсация в глазных отверстиях усилилась, разорвав вески сильной болью и звоном в ушах. Виктор, схватившись за голову, закричал.
Дверь резко распахнулась, вошедший врач вернул Виктора в реальность. Боль отступила.
— Кто тут?
— Спокойно, Виктор, это Пётр. Тут к вам посетитель.
— Кто?
— Григорий Краев.
— А, Краев, пусть заходит.
Григорий, закрыв за собой дверь, вошёл в палату.
— Как вы, Виктор?
— Краев, а ты как думаешь, я даже не вижу тебя. Вот, как я по-твоему.
— Спокойно, Виктор. Расскажи, просто расскажи, что чувствуешь.
— Краев, ты психолог такой себе, честно говоря. — Виктор рассмеялся.
— Что, не смей сомневаться во мне.
— Ты мне, Краев, больше друг, чем психолог. Что я чувствую. Безысходность, боль, отчаяния, непонимание. Мне просто нужна помощь.
— Помощь в чём?
— Да во всём.
— Виктор, ты же понимаешь, что твоя жизнь теперь другая.
— Нет, это не моя жизнь.
— Не начинай, Виктор. Снова про — изменить мир? Ты не можешь его изменить, ты лишь живёшь по правилам этого мира.
— По правилам мира, какого мира, мира, в котором бухие камазисты летают за рулём, а потом пропадают в неизвестном направлении?
— Ты откуда узнал про камазиста?
— Новости по телевизору вчера. Да, теперь я смотрю телек, представляете, как смотрю — слушаю. — Пустой взгляд Виктора метался по комнате.
— Знаешь, это неизбежно, тебе придётся принять факт этой аварии и смириться с потерей зрения. Так же, как и с миром. Пора избавиться от юношеского максимализма. Отрицание мира не приближает тебя к социализации в этом самом мире. Иногда стоит и помолиться.
— Краев, ты с ума сошёл. Молиться? Ты серьёзно? — Смех Виктора разнёсся по комнате. — Ну, Краев, мы и есть боги, а ты предлагаешь молиться, кому, самим себе?
— Это уже интересно. Такое я слышу от тебя первый раз, Виктор. Мы боги?
— Да. Жизнь сохранил мне врач. Переживает за меня мой брат. А ты пытаешься привести в порядок моё сознание. Не бог, а ты.
— Но тебе не помешает хотя бы чуть-чуть веры.
— У меня она есть.
— И во что же ты веришь. Раз настолько хочешь изменить мир, что, даже потеряв зрение, мы обсуждаем совершенно не то, что должно тебя волновать.
— А меня это волнует, волнует, что я не увижу то, что я должен изменить в этом мире. Самое первое, что нужно изменить, это наличие в сознании ангелов и демонов, бога и дьявола. Вера лишь оправдывает, но не спасает. Мы сами в состоянии творить что-то большее, чем просто ставить свечки и молиться, прося прощения.
— Стоп, Виктор. Это сейчас не важно. Ты должен думать о себе.
— Думать о себе, о том, что я стану обузой для брата? Об этом мне думать?
— Виктор, как гласит одно кольцо, всё проходит. И это тоже. Боль отступит. Главное не падай духом.
— Краев, ты как всегда.
— Да, Виктор.
— Думаю, я научусь жить с этим, когда-нибудь научусь. А пока что, давай оставим этот разговор на другой раз, хорошо?