B России сегодня нет политики — ни внутренней, ни внешней. Есть только проявляющаяся в действиях государства воля одного человека. Учитывая его жизненные установки, можно однозначно предположить, что выбран будет первый вариант. Ему важны мифические «российские ценности» — и китайцы не будут пытаться их менять при исправной уплате сырьевой «дани». Он умеет либо приказывать, либо исполнять, но не договариваться — и ему будет комфортнее стать клерком пекинского обкома, чем партнером «брюссельского». Он не хочет управлять сложными системами — и потому Россия обречена оставаться сырьевой страной и смотреть на Восток. Наконец, он со скепсисом относится к демократии и свободе, и это тоже добавляет шансов ориентации на Китай. Ориентации, истинные условия которой будут изложены не в подробных соглашениях, расписанных на сотнях страниц, а в коротких протоколах, засекреченных на многие годы…
Печатается по тексту статьи: Иноземцев Владислав. «Две стратегии для одного президента»//The New Times, 26 Мая 2014 г., с. 30–33.
Русский мир против Русскаго Mipa
Концепт Русского мира стал в последние годы одним из наиболее обсуждаемых отечественной политической элитой. Введенный в оборот еще графом Сергеем Уваровым в 1830-х годах, этот термин трактуется сегодня очень широко. Президент Владимир Путин говорил о том, что «русский человек или, сказать по-шире, человек русского мира прежде всего думает о том, что есть некое высшее моральное предназначение самого человека», отмечая также, что этих людей объединяет «не только наш общий культурный код, но и исключительно мощный генетический код».
Патриарх Кирилл относит к этому миру всех «принимающих русскую духовную и культурную традицию как основу своей национальной идентичности или, по крайней мере, как ее существенную часть. Многие политики, отмечая «рассеянность» русских и русскоязычных по всей планете, используют данный концепт в качестве обоснования особой роли России и на постсоветском пространстве, и в мире в целом. Однако стоит обратить внимание на то, что за пределами России «русское» сообщество далеко не однородно.
Русские миры: охранительный и передовой
He претендуя на то, чтобы полностью исчерпать нашу тему, отметим несколько очевидных обстоятельств. За пределами России сейчас живет до 35 млн человек, считающих себя русскими, и почти 60 млн тех, кто называет русскую культуру родной. Это сообщество разделено на три части сопоставимых масштабов.
Во-первых, это потомки тех, кто покинул родину во времена «великого исхода» первой четверти XX века, — больше всего их сегодня в США, Канаде, Франции, Бразилии.
Во-вторых, это те, кто по собственной воле уехал из России и постсоветских стран в Европу, Северную Америку (а в последнее время — и на Ближний Восток, и в Азию), движимый прежде всего экономическими соображениями и стремлением к самореализации.
В-третьих, это те, кто после краха CCCP остался на территории новых независимых государств, не пополнив число тех 4,5 млн человек, которые перебрались в современную Россию.
Эти три группы имеют разную идентичность и разные стереотипы поведения.
Большинство тех, кто принадлежит к первой группе, давно ассимилировались в своих новых странах пребывания и связаны с Россией лишь символическими культурными ценностями. Относящиеся к второй группе не видят в разрыве с Россией чего-то судьбоносного, имеют, как правило, двойственную идентичность, признают и принимают ценности глобального мира, хотя и остаются русскими по ряду стереотипов поведения. Русский мир I — это сообщество русских людей, в основном по своей воле очутившихся за границей и начавших встраиваться в соответствующие общества. Они русские по своей истории, отчасти языку, но при этом их идентичность скорее профессиональная и связана она больше с новой родиной, чем с Россией.
Представители третьей группы болезненно переживают разрыв с родиной, не стремятся (либо не могут) интегрироваться в новые общества и обладают зачастую более ярко выраженной русской идентичностью, чем большинство россиян, живущих в родной социальной среде. Русский мир Il — это сообщество тех, кто в большинстве своем оказался не способен уехать из стран, образовавшихся после распада СССР, и тех, кто стал «профессиональным русским» — не желающим встраиваться в жизнь новых стран.