Этот сценарий можно относительно условно описать понятием implosion: режим разрушится под тяжестью внутренних проблем и по причине банального нежелания обеспечивать развитие страны. Единственным позитивным следствием такого хода развития событий мы считаем неизбежность последующей активной модернизации страны: ее облегчат, во-первых, понимание бесперспективности очередной версии авторитаризма и спрос на ответственную власть; во-вторых, невозможность сохранения сырьевой специализации в условиях снижения цен на углеводородное сырье; в-третьих, разочарование в «евразийских» ценностях и излишней ориентации на Китай; и, в-четвертых, приближение EC к российским границам и «фактор Украины», вступление которой в Союз может стать решающим в проевропейском выборе России. Мы отнюдь не считаем «пессимистический» сценарий катастрофическим — мы убеждены, с одной стороны, что население, ныне в массе своей поддерживающее В. Путина, должно сполна вкусить плоды режима, чтобы впоследствии снова не очароваться «сильной рукой», и, с другой стороны, что усиление Китая и EC на российских границах практически исключает сценарий распада страны, который выглядит единственной подлинно опасной перспективой.
«Оптимистической» версией можно считать сценарий, предполагающий демонтаж режима сразу после 2018 года — т. е. до того, как российская экономика исчерпает возможности развития, а геополитическая ситуация необратимо изменится в нежелательном для страны направлении. Предпосылки для этого есть — хотя нам они кажутся менее основательными, чем условия для «пессимистического» сценария.
B данном случае факторами перемен станут объективные и субъективные моменты. К первым мы бы отнесли ухудшение экономической конъюнктуры и нарастание диспропорций внутри страны, ко вторым — усталость от несменяемости власти.
Сегодня правительство не способно обеспечивать экономический рост без повышения сырьевых доходов — во второй половине 2013 года промышленность начала сокращать выпуск продукции, доходы населения стагнируют. Стоит обратить внимание на то, что внутри-и внешнеполитическая стратегии власти прямо противоречат задачам стимулирования роста. Внутри страны продолжается повышение налогов для нужд финансирования госпрограмм, которые почти никак не сказываются на развитии экономики (на саммит АТЭС в 2012 году, Олимпиаду в Сочи в 2014 году и чемпионат мира по футболу в 2018 году уйдет более €100 млрд. бюджетных средств); на внешней арене В. Путин стремится снизить накал противоречий вокруг «горячих точек» типа той же Сирии — вопреки тому, что война и дестабилизация на Ближнем Востоке были бы крайне выгодны России, так как обернулись бы резким ростом нефтяных цен. Но в обоих случаях приверженность «государству» вынуждает российское руководство сделать ошибочный выбор. B условиях стабилизации нефтяных цен власти потребуется снижать расходы (разговоры о чем уже начались) — а это вызовет лавинообразный спад инвестиций, сокращение спроса и активизацию оттока капиталов. B результате Россия начнет проводить активную политику заимствований, доведя уровень государственного долга до 40–50 % ВВП к 2018 году — что сегодня кажется предельно возможной для ее экономики величиной. Государственные компании будут направлять все имеющиеся у них ресурсы на обслуживание интересов власти; фондовый рынок будет уверенно снижаться; обострятся отношения между Кремлем и крупными предпринимательскими группами — вплоть до «мягкой национализации» части их активов. Иначе говоря, тупик в экономике породит серьезные напряженности во властных элитах — вплоть до того, что возникнут явные сомнения в способности В. Путина руководить страной.